Из рассказов отца я знал, что они и штормовали (это когда не успели войти в порт и поэтому остались в открытом и бушующем море), и, может быть не однажды, по несколько дней боролись за живучесть – обкалывали лёд. Круглосуточно. Как только корабль отходит от причала – начинается выживание. Так нас учил капитан-инструктор на шкиперских курсах, и я с ним абсолютно согласен.
Потом папа работал водителем в леспромхозе. На бензовозе, на лесовозе. Потом перешёл в пожарную часть. Тоже водителем. Это я уже помню хорошо. А то что было до «пожарки» не помню по причине малолетства или своего отсутствия. Не помню нашей собаки Шарика, не помню лисы. У нас дома (во дворе) какое-то время жила лиса. Потом сбежала. Не помню, как наша семья жила в бараке. А дом, который помню, был на Лесной 22.
Маленький уютный «частный» домик на две семьи, который стоял на сопке, с шикарным видом на море (залив Делангля в Татарском проливе) и маленьким двориком, поросшим «ромашкой пахучей» (Matricaria discoidea). Это такая невысокая, очень мягкая и душистая трава у которой цветы совсем без лепестков. Сейчас дома нет, на его месте поставили котельную. Дома уже давно не было, а кладбище, сопки и шикарный вид на залив так и остались. До 17 лет я прожил на Сахалине. Сначала на Лесной 22, потом нам дали квартиру в двухподъездной двухэтажке.
А ещё за домом был огород с картошкой, морковкой, укропом, луком, редиской и т.д. И ещё были огороды. Не очень большие. Всего 4 (Четыре). Во дворе был погреб для хранения запасов, а в доме – подпол. За тем огородом, который у дома, было кладбище, сопки и лес. Моё детство прошло в период правления Брежнева. Стабильный период со стабильными ценами и стабильными зарплатами. Папа был немного другой – в пьянках не участвовал, интеллигентом не прикидывался, просто делал своё дело. Делал хорошо. На работе его ценили, в посёлке относились с уважением. Хозяйство было не весть какое огромное, но крепкое. Мама также «звёзд с неба не хватала», просто работала. Без попыток подмазаться. Честно, без заискиваний и подмазываний.
Родители не были жадными и расточительными не были. Им и нам вполне хватало того, что было, и чтобы обязательно было время побродить по лесу, сходить на берег моря. Сложа руки сидеть не удавалось, потому что если не было «бытовухи», то бродили по лесу или по берегу моря. Иногда совсем просто так.
Если в лесу случался офигенный урожай грибов, то отец за бесплатно развозил их по знакомым. Грибные и ягодные места не показывал, не из жадности, а потому что вытопчут. На Сахалине и сейчас у многих есть своя речка Бобровка. Такой речки нет на картах Сахалина, но она часто присутствует в рассказах грибников, ягодников, рыбаков и охотников. Так же, как и грибами, отец делился рыбой, за бесплатно. После пенсии папа плёл корзины и мочалки. На корзины шли упаковочные ленты, которые папа находил на берегу моря, а на мочалки – обрывки сетей и упаковочные верёвки, тоже с берега моря. Хобби такое было, чтобы не бездельничать. Потом раздавал их соседям.
