С радостными криками им на встречу кинулись коллеги, крепко обнимая и хлопая Гектора то по спине, то по золотому шлему, трясли за руки, а Гектор стоял столбом, находясь в полной прострации, не понимая, и понимая что происходит одновременно.
Елена чувствовала себя не лучше. Незнакомая женщина под-бежала к ней и стала целовать её лицо, омывая солёными, горячими слезами. Она взяла её за руку и повела куда-то, безостановочно что-то повторяя. Много тысяч лет Елена не говорила на другом языке, кроме греческого и совершенно ничего не понимала, ни слова. Но место это казалось ей знакомым. Что-то из снов. Из тех мутных и далеких снов, много лет мучающих её ночами, но тоже очень давно.
Елена не сопротивлялась. Может это опять сон? Или она умерла в тот момент, когда стены Трои содрогнулись?
К шести часам всех пригласили в большой зал на ужин в честь прибывших. Вероника нашла среди оборудования, на складе всякой рухляди, синхронный переводчик и так смогла пообщаться с дочерью. Они долго рыдали, обнявшись, пока их наконец позвали на ужин. По пути в большой зал они увидели в месте портала женщину, окутанную белым саваном, она висела невысоко в воз-духе, находясь под действием гравилора.
– Кто это? – заинтересовалась Елена.
– Она из наших. Похоже, её перенесли сюда спящей.
– Никогда не видела это со стороны. Я ведь тоже много раз спала, – широко открыв глаза рассказывала Елена. – Последний раз это было в храме Аполлона. Меня уложили в склеп, окуривали, проветривали несколько поколений жриц! Это просто чудо, что я осталась жива. Гравилор создавал защитное поле!
– Я знаю, этот прибор просто находка. Без него предположить трудно, что с нами было бы. Твой отец придумал использовать его. На Георгия много свалилось злобы, обид и негодования от атлантийцев, но при этом он и сделал немало.
– А где отец? – вспомнила Елена далекий образ из детства.
– Обещал скоро вернуться, но, видимо, что-то пошло не так. Он доставил вас сегодня и тут же исчез. Он в путешествии. Побоялся, что увидев тебя не сможет совершить желаемое. Надеюсь, мы скоро встретимся, – кротко улыбнулась Вероника. Елена слегка расстроилась, но сейчас она впервые чувствовала спокойствие и умиротворение в объятиях матери.
– Хотелось бы попросить у него прощения. Мы так нехорошо расстались, очень и очень давно…но в сердце я таила всё это время обиду и на него и на тебя… Прости мама!
Вероника обняла её крепко прижимая к груди и они тихо плакали радуясь такому разрешению проблемы.
