Атлантида. В поисках истины. Книга третья. Тартесс | страница 24
– Эту проблему лаборатория Симонова решала параллельно. Так?
– Да, этим занималась Вероника, мы разработали прибор отслеживающий работу гравилоров. Это простейшее устройство оставляет четкий след в материи пространство-время, и мы научились его отслеживать. А значит можно найти всех потихоньку. Мы уверены, что удастся как-то выкрутится и с легендарными героями. Такими, как Гектор. Надеюсь их у нас немного. Вытащим, – Георгий слегка повеселел, рассказывая о удачно сделанной работе.
– Ты только о Трое приехал рассказать или ещё что есть, Сидонушка? – начал засыпать старик ректор.
– На самом деле рассказывать можно бесконечно долго, и тысячи лет не хватит, но Троя сейчас – главное, – закончил рассказ Сидон.
– На слово тысяча у меня аллергия скоро будет, – поворчал ректор и откинул голову на ушко английского каминного кресла.
Симонов с опаской шел позади Вероники. День клонился к за-кату, и все торопились ужинать. Ужинали они всегда вместе, это стало хорошей традицией. «Сон Атланта» ни разу у них не совпадал, и долгое время им приходилось проводить в мучительном одиночестве. В тяжелые, обременённые разлукой дни, они старались глубже уйти в работу, отвлечься.
Последние сто лет они не разлучались. Вероника работала бок о бок с мужем, понимая его с полуслова, была автором и практически сама реализовала идею отслеживания гравилора. Они отлично ладили последние годы, но ни разу Вероника не заговорила с ним про Эвридику.
Последний ребенок, которого она даже не смогла увидеть, подержать на руках, поддержать. Вероника боялась услышать о судьбе этой малышки. Вдруг она услышит такое, что навсегда оставит в сердце болезненное чувство вины? «Без матери она стала неуправляемой, капризной и проявляла к Георгию агрессию, которую он так тяжело переносил. А девочке не хватало материнской любви», – копошились в голове неугомонные мысли-тараканы.
– Расскажи мне, как так всё получилось, – мешая ложкой суп уже примерно с полминуты, спросила Вероника.
Георгий понимал, почему она не расспрашивала раньше. Печально и горько терять своих близких. Вероника отпустила память о ней вместо того, чтобы выслушивать рассказ о старости и смерти.
– Ей было тяжело. Переходный период, а она одна. Капризничала, срывалась. Она не подпускала меня близко. Три года мы прожили как две натянутые струны, пока она не влюбилась в парня – Александра, как сказал Сидон. Приклеилась к нему, и я ничего не сумел предпринять…а, может, сдался.