В тот-же вечер, как только на Лес навалилась ночь, мы помогли ей поднять громоздкое Зеркало на колченогий стол в ее избушке. Массивный артефакт почти упирался в низкий потолок. Веда схватилась за примитивную раму двумя руками, так что побелели костяшки пальцев и произнесла несколько непонятных слов громким шепотом. Потом она закричала по-полянски:
– Во имя Мары! Зеркало, к тебе взываю! Открой мне неведомое!
Я еще никогда не видел, как взывают к Зеркалу. В лаборатории на окраине израильского города Явне, древнего Явниэля, эту функцию выполняла хитрая элекроника, сотни мощнейших процессоров, шин памяти, дорогих блоков памяти с наибыстрейшим доступом. На этих компьютерах бежало мудрое программное обеспечение, разработанное десятками опытных программистов в течении многих лет. Хитрые программы посылали мощные импульсы нужного размера и формы на хитроумные излучатели, изготовленные из самых современных композитных материалов. И только тогда не совсем еще понятная нам энергия пробивала канал между временами, канал, который позволял видеть уже свершившееся и даже посылать в прошлое нахальных израильтян. А здесь, в глухой левобережной глуши, все то же самое выполняла полированная бронзовая пластина, заключенная в неуклюжую рамку из березовых плашек. Так, может быть, за сотни лет технического прогресса мы утеряли нечто важное, позволяющее добиться нужных результатов без высоконаучных "танцев с бубном"? Не были ли хитрые приборы толстяка Рои всего лишь ненужным наслоением нашей техногенной цивилизации, своеобразными костылями для хромого? Вот какая крамольная мысль закралась мне в голову, пока Веда взывала к Зеркалу. А еще я подумал о том, сколько таких же Зеркал можно найти в укромных уголках нашей планеты. Может быть некоторые из них сохранились до наших дней и лишь ждут того момента, когда кто-нибудь сумеет к ним воззвать где-нибудь в тибетском монастыре, в безводном вади Магриба или в трущобах Джакарты.
Мои мысли прервал тихий мелодичный звон и на гладкой поверхности Зеркала начало что-то происходить. Было это похоже на то, как впервые проявилось на экране моего ноутбука лицо незнакомой девушки, которая вскоре стала моей единственной. Также, как и тогда, полированная поверхность поначалу казалась замутненной, запотевшей. Постепенно, сквозь туман начали проявляться шкафы лаборатории и неясные, суетящиеся тени, потом все это закрыло лицо Рои. Толстяк был взволнован, выглядел усталым, осунувшимся. Мне даже показалось что он похудел, и я лишь надеялся, что это временное и он не исхудает окончательно.
