Перед аудиенцией, Исаак собрал всех нас четверых в небольшом овраге, где мы оставили мулов и поклажу под присмотром местных пастухов.
– Слушайте меня! – шипящим шепотом произнес он на иврите – Наши товары и животные в безопасности, никто не посмеет украсть то, что охраняет бирка "кендю". А вот за наши головы я не поручусь. Поэтому, когда будете в юрте правителя, помните два правила: держать язык за зубами и не медлить с ответом.
Тоже мне – открыл Америку! Впрочем, ее еще не открыли, походы Эрика Рыжего не в счет. У меня уже был опыт бесед с правителями: Владимиром и Олегом, так что я мог бы обойтись и без подсказки. Но это, оказывается, было еще не все.
– Но это не все – продолжил радхонит, видя мое нетерпение – Там могут быть люди с лицами, закрытыми капюшоном. Эти наиболее опасны. Ни в коем случае не следует смотреть им в глаза. Поняли?
Мы дружно закивали, хотя ничего не поняли. Таинственные носители капюшонов будут, надо полагать, жрецами Хадура. Но чем опасен их взгляд? Этого я не знал, ведь под Заворичами мы пожгли их всех, не удосужившись взглянуть им в глаза. Исаак не стал вдаваться в подробности, а мы предпочли не спрашивать, но я насторожился. За нами прискакали двое всадников и повели пеших, под своеобразным конвоем между повозок и юрт. Юрты были совершенно походного типа с пологом, а не с деревянной дверью. Были они невысокими и мне стало ясно, что удобствами венгры жертвовали во имя мобильности. Оказывается они жили не только в юртах, но в самих повозках, даже не повозках, а довольно больших фургонах, с передними колесами меньшего размера. Между юртами и повозками висело выстиранное белье, деловито сновали женщины и весело скакали дети. Мужчин не было видно, наверное они были с табунами и стадами. Исключение составляли наши конвоиры и охранники правительственной юрты. Эта юрта была огромна снаружи и украшена красно-зеленым орнаментом и бесчисленными шестами с развевающимися конскими хвостами – бунчуками. Ее охраняли десятка два воинов в полном вооружении: пластинчатые доспехи, шлемы с личинами, приставленные к ноге огромные круглые щиты и длинные копья тоже украшенные конскими хвостами. Перед юртой был расстелен длинный бордового цвета ковер – аналог современной мне почетной красной ковровой дорожки. Наши конвоиры остались сзади, так и не спешившись, а нам было велено направиться по дорожке, предварительно сняв обувь. По почетному пути нас сопровождали двое охранников, покинувших свой пост, и я опять почувствовал себя подконвойным. Ноги утопали в мягком ворсе ковра и я подумал о том, что ощущают министры, послы и главы государств, идущие по такой же дорожке в мое далекое время. Я видел такое только на экране телевизора и внезапно мне в голову закралась крамольная мысль. Вот они идут к самолету или поднимаются по ступенькам к величественному порталу. Их лица застыли в напряженной гуттаперчевой улыбке, их икры сведены судорогой страха. Может быть и они, первые лица государств, тоже чувствуют себя подконвойными, заключенными строго режима аккуратно расписанных церемоний, мириада не слишком мудрых правил и нелепых условностей? Может быть и они ощущают себя канатоходцами на узкой дорожке ковра, ненадежно натянутой над невидимой бездонной пропастью политической бездны? Сейчас я хорошо их понимал… Несмотря на огромные размеры юрты, вход в нее был через низкий, расшитый ветвистыми свастиками двустворчатый полог. Наверное, сделано это было для того, чтобы входящие нагибали головы, как бы склоняясь перед теми, кто их встречал. Нас действительно встречали…
