Пройдоха задумался на минуту. Вдруг его хитрая мордочка просияла, как у Архимеда, только что открывшего знаменитый закон, позднее названный его именем.
– Смотри и учись! – сказал Пройдоха и неожиданно взревел во всю силу своих лёгких: – Разойдись, суд идёт!
Толпа мгновенно расступилась, и мы трое – я, Мелисита и замыкающий шествие Пройдоха – беспрепятственно прошли между двумя рядами мышей прямо ко входу. Народ не сразу догадался, что его облапошили, а когда догадался, было уже поздно. В тот самый момент, когда толпа приготовилась нас разорвать, двери Дворца правосудия распахнулись, и мы одними из первых ворвались в здание. Я едва удержался на ногах – так напирали сзади жаждущие зрелищ.
Благодаря тактической уловке Пройдохи, нам удалось занять самые удобные места, если не считать нескольких лож, предназначенных для избранной публики. К моему удивлению, ближе к началу заседания эти ложи тоже заполнились. Видимо, в описываемые времена знатные дамы и вельможи не стеснялись проявлять свою слабость к вульгарным зрелищам, к каковым я причисляю казнь и суд над колдунами. К слову сказать, сама судебная зала внешне очень походила на театр, здесь даже была своя галёрка и, конечно же, своя сцена. Последняя пока пустовала, но была уже оборудована для предстоящего действа. Посреди сцены на некотором возвышении стоял длинный стол; над ним грозно нависали три массивных кресла – одно, с очень высокой спинкой, располагалось прямо по центру и предназначалось для председателя суда; другие два, поменьше, стояли по бокам и предназначались для судей более низкого ранга. Ниже, почти на уровне партера, находилось место секретаря суда. По правую лапу от него стояла клетка с толстыми железными прутьями. Внутри клетки – скамья. Перед клеткой находилось место защитника; напротив него, по левую лапу от стола секретаря – место вечного непримиримого противника адвоката, королевского прокурора. Все места пока пустовали.
Первым в сопровождении своего помощника на сцене появился прокурор. К своей радости, я узнал в нём уже известного читателю господина Шевротена. Вид у него был такой же важный и ещё более суровый, чем в день нашей первой встречи. Не обращая внимания на шумную публику, прокурор уткнулся в лежащие перед ним бумаги.
Вслед за прокурором явился адвокат. Это была тщедушная мышь, о которых говорят "в чём только душа держится". Я невольно перевёл взгляд на упитанного прокурора, и мне стало жаль парня. Адвокат явно нервничал. Видимо, прекрасно понимал, что они с прокурором Шевротеном в разных весовых категориях.
