– Ты же только что сам сказал, что бомбануть его невозможно.
– А я и не говорю о вооруженном налёте. Мы придумаем комбинацию позаковыристей, что-нибудь в соответствии с нашим новым амплуа. Правда, господин Страчино, судя по всему, очень хитёр. Но на свете немало хитрецов, которые попадались на удочку ещё большим хитрецам. До сих пор он имел дело главным образом с простаками, и поэтому привык считать себя умнее, чем он есть на самом деле. Вот этим обстоятельством мы и воспользуемся. Если, конечно, нас до тех пор не схватят, – добавил я осмотрительно.
Не успел я произнести последние слова, как послышался звук шагов. Я непроизвольно съёжился на неудобном сиденье. Шаги приближались. Но это не были шаги полицейских. Потом я услышал шорох платья и лёгкий вздох.
– Вы здесь, святой отец? – спросил нежный голосок. Ажурная перегородка не позволяла хорошо разглядеть грешницу, оставляя большой простор для воображения. Забегая вперёд, скажу, что нежный голосок меня не обманул: дама была действительно очень хороша собой.
Я приложил палец к губам, призывая Мишеля молчать, но я опоздал. Он уже открыл рот, тем самым обнаружив, если не наше, то своё присутствие.
– Слушаю тебя, дочь моя, – сказал он, подражая манере священника.
Видимо, от перенесённого потрясения разум его слегка помутился, и он плохо соображал, что делает.
– Я пришла покаяться, святой отец. Я грешна, очень грешна, – сказала мышка.
– В чем же грех твой, дочь моя?
– Я… я…
– Смелее, дочь моя.
– Я не знаю, как сказать.
– Может быть, я смогу тебе помочь. Ты, наверное, пришла покаяться в том, что не смогла устоять натиску соблазнителя, какого-нибудь охотника за наслаждениями?
– Натиску соблазнителя? – мышка, казалось, была озадачена. – Нет, я никогда не смотрела на мою связь с королём как на грехопадение. Я думала, что совершаю благое дело. Если бы я отказала Его Величеству, это бы доставило ему большое огорчение.
– С точки зрения церкви личность совратителя не имеет значения. Прелюбодеяние остаётся прелюбодеянием, – сурово заметил Мишель.
– А мне сказали, что уступить королю – не грех, а как раз наоборот, – продолжала мышка, явно не желавшая осознавать всю глубину своего падения.
– Кто же тебя так неправильно информировал, дочь моя?
– Его Величество. Когда добивался моей благосклонности. Он сказал, что о таком грехопадении мечтает каждая мышка в королевстве.
– Ну, раз так сказал сам король, тогда это, конечно, другое дело.
– Значит, этот грех мне простится?
