Из остальных предметов, находящихся в грим-уборной, моё внимание привлёк туалетный столик на изящных изогнутых ножках, уставленный множеством коробочек, баночек и бутылочек – обстоятельство не вызвавшее у меня большого удивления, поскольку в те времена представители сильного пола следили за своей внешностью не менее тщательно, чем дамы, и также молодились, переводя тонны пудры, румян, белил и помады. Если верить слухам, они не только красили губы, накладывали тени, румянили щеки, а даже, подобно представительницам слабого пола, нюхали ароматические соли и падали в обморок, дабы убедить прекрасных дам в тонкости своей душевной натуры и силе обуревающих их чувств. Что поделаешь, у каждого времени свои причуды.
Туалетный столик был оборудован несколькими выдвижными ящичками. Подумав, что денег там, скорее всего, нет, я собирался обойти их своим вниманием, но, проходя мимо, заметил, что один из ящичков приоткрыт, и потянул за ручку. Внутри обнаружилась шкатулка наподобие тех, в которых красавицы хранят свои украшения. Шкатулка запиралась на ключ, но сейчас она была открыта и, к моему сожалению, пуста. Кто-то уже успел освободить её от её содержимого. Однако этот кто-то кое-что проглядел. На дне ящика сиротливо поблёскивала золотым боком булавка для галстука в компании с одной запонкой. Я представил себе похитителя, запускающего лапу в шкатулку и в спешке рассовывающего чужое добро по карманам. Кое-что при этом могло либо остаться незамеченным, либо, что более вероятно, выпало из лап вора, а времени подбирать драгоценности не оставалось. Или его кто-то спугнул. Впрочем, всё это было неважно, поскольку поиски вора не входили в мои планы. Я взял булавку и сунул её в карман, решив, что, как только представится случай, обменяю её на наличные деньги. Запонку пришлось оставить, потому что её пару я так и не нашёл.
Когда я закончил осмотр "грим-уборной", за окном уже стоял светлый день. С того момента, как меня разбудил шум в холле, прошло несколько часов. "А я ведь ещё даже не завтракал", – подумал я, и мой желудок тут же отозвался недовольным урчанием. Я решил, что осмотр остальных комнат, в отличие от моего желудка, может подождать, и направил свои стопы на кухню, рядом с которой находилась дверь в погреб.
Последняя оказалась заперта. Это обстоятельство меня скорее обрадовало, чем огорчило, потому что позволяло надеяться, что орды вечно голодных стражей порядка до него не добрались, и в нём найдётся что-нибудь съестное.
