Справа от церкви находился дом гетмана, а в следующем доме обитал военный писарь. На нем было завязано все, что происходило в Сечи и за ее пределами. Фактически он был негласным правителем и часто вкладывал в уши атамана то, что было ему необходимо. Пройдя через скрипевших перьями младших писарей, мы остановились перед дверью, которая вела в комнату писаря. Это был невысокий мужчина с седыми опущенными вниз усами, сидевший за столом и просматривающий какие-то бумаги. Увидев нас, он приподнялся из-за стола и стал внимательно рассматривать меня, затем снова сел, предложив мне занять место напротив него.
–Ну как добрался, без приключений?
–Спасибо, все нормально, – ответил я.
–А как поживает твой батюшка, все у него в порядке?
–Спасибо, передавал вам большой привет и пожелания доброго здоровья.
–Да, повоевали мы с твоим отцом, хлебнули сполна и горя, и меда! Я ему многим обязан, добрый казак, хоть и с Дона.
–Как с Дона, я не понял ? – и вопросительно посмотрел на него.
–Потом поймешь, он тебе все сам расскажет. Ну да ладно. Я сейчас покажу тебе твое место, заниматься будешь вместе с шафаром, то есть с казначеем, ревизией военной скарбницы. А то надо закупать новые припасы для войска и следует знать, сколько мы можем потратить денег и можно ли трогать неприкосновенную казну. Польская корона уже давно не может жалование заплатить, а жить на что-то надо, вот казаки и говорят о том, что пора турка бить и в поход идти. А как без припасов можно воевать? А то эти басурманы совсем обнаглели, нападают на нашу землю, режут народ и в неволю забирают, пора их наказать да своих вызволить.
То, что казаки собирались в поход, большим секретом не было. Слухи об этом ходили давно и не давали покоя «сиятельной» Порте. Турецкий султан гнал гневные ноты польскому королю с требованием урезонить казаков и не допустить осуществления их замыслов. На постоянные стычки, которые происходили в степи, уже никто не обращал внимания, так как это стало обычной жизнью на пограничной территории, которая превратилась в дикое поле.
–Ну, пошли, – писарь встал и повел меня в соседнюю комнату, где представил меня казначею, оставив с ним наедине.
–Ну что, хлопче, зови меня пан Микита, сейчас иди обустраивайся, а завтра после утренних упражнений прошу сразу сюда, – и он указал на соседний стол.
–Каких упражнений? – удивленно размышлял я, выходя из дома и направляясь к куреню, откуда приятно пахло чем-то съедобным. Здесь уже вовсю шел прием пищи. Казаки с мисками и куском хлеба в руках с аппетиом хлебали ароматное варево. Увидев меня, Грицько громко сказал обедавшим:
