–Ну ты и хитрец,– сказал один из членов комиссии – А как ты метко стреляешь? Вон весь обвесился пистолями! Покажи нам, -и он хитро уставился на меня.
Я положил руку на рукоять пистолета, ища глазами, куда можно стрелять, но вокруг находилась толпа заинтригованных казаков, ждущих развязки. На моё счастье, в это время над головой раздался клич пролетавшей утиной стаи. Прикинув расстояние до неё, я понял, что из пистолета я уток не достану. Поэтому я метнулся к стоящим в толпе моим попутчикам, которые опирались на мушкеты, и буквально вырвал свой у одного из них. Взведя курок, я, прицелившись, выстрелил в одиноко летящую птицу. Все следили за этим процессом. Сначала ничего не произошло, и птица продолжала лететь, но затем, словно споткнувшись, она камнем рухнула вниз и приземлилась где-то за толпой. Несколько человек бросились туда, чтобы удостовериться в моей меткости. Через минуту оттуда раздался дикий хохот. Толпа медленно расступилась, и перед всеми предстал грозный полуголый казак, держащий за ногу утку, с которой капала вода.
–Хто тут шуткует, не дает хлопцам кулиша сварить?
С этими словами он бросил свой трофей на стол. Оказалось, что подстреленная утка рухнула прямо в котел пятого куреня, обдав повара, который в этот момент помешивал духмяный кулиш, горячими брызгами. Он испуганно отскочил в сторону и стал сразу искать обидчика. Каково ж было его удивление, когда он под взоры подбежавших товарищей вытащил из котла подбитую птицу!
Такого смеха Сечь, наверное, давно не слышала. Хохотали все, кто, держась за живот, кто, распластавшись на земле, кто, заикаясь от смеха, лупил ладошкой своего товарища, не в силах вымолвить ни слова. Когда все успокоились, дьякон сказал:
–Да вот этот хлопчик, так что, Грицько, бери его к себе до куреня, раз он таким заходом попал к вам.
Грицько, смерив меня взглядом, призывно махнул рукой и, неся птицу на вытянутой руке, двинулся к куреню. Забрав свои вещи и поклонившись членам комиссии, я двинулся за ним. Зайдя в курень, он показал мое место, ткнув в один из скатанных соломенных матрацев, и сказал:
–Давай, клади свои пожитки и бегом мне на помощь, будем хлопцам доваривать сниданок, – и вышел.
Я пристроил свои вещи возле матраца, снял и сложил оружие и вышел на улицу. Довольный Грицько щипал пух с утки и махал мне рукой, призывая подключаться к этому процессу. Я обреченно вздохнул и медленно двинулся к нему. Но на полпути меня окликнул один из казаков, с которым мы приехали сюда, сказав, что меня вызывает военный писарь. Под удивленным взглядом повара, я пошел за казаком, помахав ему рукой на прощанье.
