Колонна остановилась. Перевалив через неглубокий кювет, от неё отделились две бронированные машины с пулемётами и, стреляя на ходу, быстро двинулись наперерез бегущим красноармейцам, отрезая тех от леса. По дороге же к валявшемуся мотоциклу споро подскочили три его собрата с люльками.
Дальше смотреть Алексей не стал – не в кино…
Огромная, торчащая из травы голова хрипящего, умирающего коня; затихающий вой раненого солдата рядом; запах запечённой во вновь разгорающемся костре картошки – чувства обострились. Словно фотографируя, воспринимали мир ярко и быстро. Заскочил в палатку врача, сунул в карманы немецких штанов первое попавшееся на глаза: пару пакетов с бинтами, спички и табак. На выходе, у костра, аккуратно обойдя мёртвого Вольфганга, схватил топор, две забытые выпавшие из унесённого мешка луковицы и, улёгшись на траву, скоро пополз в сторону поля.
Метрах в ста от лазарета, измаравшись в крови, пересёк след Ганса. Секунду поколебался и, со всевозможной осторожностью, пополз вдоль него. Шагов через двадцать уткнулся в густо подбитые гвоздями немецкие сапоги. Ганс был мёртв…
Пробитый осколком гранаты, вымазанный в крови солдатский ремень, сухарная брезентовая сумка с солдатскими пожитками, карабин – всё! Ни патронов, ни лопатки, ни штык-ножа – вояки, блин! Присвоив имущество покойного санитара, пополз дальше. Найдя чуть возвышающееся в поле место, с густыми зарослями бурьяна, остановился. Задрав голову, аккуратно осмотрелся.
Метрах в трехстах, у палаток собралась большая толпа вражеских военных, растаскивающих не на шутку разгоревшиеся матрасы. Остановившаяся колонна разномастной техники на шоссе. Машины с красными крестами у палаток санчасти, давешний доктор, бегущий навстречу солдатам, под руки волокущим с поля мёртвого Ганса. Броневики, конвоирующие к лазарету пленённых красноармейцев с мешками украденных продуктов на плечах. Тело, накрытое плащ-палаткой – на дороге, у поставленного на колёса мотоцикла. Немецкий офицер, двумя громкими выстрелами из пистолета добивший многострадального коня и лежавшего рядом с ним раненого «коммуниста».
Жидкой шеренгой напротив выстроившихся фашистов поставили пленных. Тот же офицер после трехминутного расследования огласил приговор. Красноармейцев отвели к дороге, пинками и прикладами заставили улечься в кювете ничком и… лежачих, в спину, расстреляли. Всё это со своего укрытия прекрасно видел Алексей. Видел, но, к своему стыду, вместо ненависти к врагу или жалости к погибшим товарищам в Лёхиной голове радостно звучала лишь одна мысль: «Не заметили! Не нашли! Свободен!»
