Короткая фраза врача. Один из дядек санитаров, поманив за собой Алексея, скрылся в палатке. Чёрные трусы, майка со свастикой на груди, Лёшкина гимнастёрка. Проверил – документы в кармане. Немецкое галифе, Лёхины же сапоги с родной ложкой внутри, свежие портянки; застегнулся, получил «гуд» от санитара и, хромая, бегом к столу.
Там ждали, к еде не притрагивались. Аккуратно, оберегая ногу, присел на выделенное ему место. Офицер отдал команду – все дружно, сложив руки, затараторили молитву. Лёшка, опустив голову, имитируя обращение к Богу, пробубнил под нос две первые строки «Отче наш» – докуда знал.
В тарелках была гороховая каша, рядом, на большом куске серого хлеба, небольшая палка жёсткой, копчёной колбасы. Горячий напиток цвета грязи, если не сказать хуже. Отхлебнув, хотел недопивать, отставить. Затем, подумав, решил, что, возможно, это лекарство, и, сморщившись, под удивлёнными взглядами сотрапезников, залпом влил в себя гадостную микстуру!
– Эс ист нихт дер водка, русиш! – под общий смех весело пошутил доктор.
Что это не водка, Алексей и так понял, а вот что название у этой гадости «кофе», узнал уже от соседей по столу, под общее веселие щедро наливавших Лёхе добавки…
После завтрака не спеша покурили: кто забил трубку, кто достал сигареты. Предложили и Алексею, но он отказался: всё равно не курил никогда толком, так, баловался. Подымив, лениво поднялись. По приказу офицера Лёха должен был мыть посуду и помогать по хозяйству санитару по имени Вольфганг. Остальные разделились – двое запрягли в развалившуюся, без задних колёс телегу посечённого осколками, израненного мерина и двинулись за дровами. Ещё один санитар с доктором принялся упаковывать в деревянные коробки разного рода склянки. Оставшиеся двое солдат, освобождая палатки, разбирали и стаскивали в кучу стеллажи, бельё, кровати.
По видневшейся в ста метрах дороге продолжали двигаться немецкие колонны.
К обеду ближе перемыл посуду, снял с шестов, протерев, плотно скрутил и туго перемотал шпагатом три избавленные от имущества огромные палатки. Дала о себе знать перетруженная нога. Вольфганг, заметив Лёшкины страдания, отвёл пленного на кухню и, усадив на низкий стульчик, поручил чистку картошки.
Закончил быстро, огляделся. Рядом, прислонившись к брезенту палатки, одиноко стоял чей-то легкий карабин. Посмотрел – заряжен. На железной коробке латиницей выгравировано – МАС 1936; такого Лёшка еще не видел. Побаловался – отставил. Запас колбасы, копчёное сало, лук, соль, перец, использовавшийся вместо столешницы большой железный лист, с дырками от заклёпок по краям. Почти догоревший костёр…
