Младший сержант Алексей Крайнов в паре с красноармейцем Красовитовым вот уже пару часов как, не разгибая спин, усердно махали сапёрными лопатками, пытаясь поправить порушенные бомбами траншеи отделения. Пришли лазутчики с поля боя, привели шестерых пленных немцев. Четверых танкистов и двоих пехотинцев. Хвастали, что ещё с десяток постреляли, только Лёшка не поверил. То есть стрельбу слышали все, а вот кто в кого патроны жёг, было непонятно. Вовка Цепеленко, разглядывая в половинку трофейного бинокля мелькавшие в траве чёрные от сапожного гуталина задницы сослуживцев, приговаривал:
– Со страху по мертвякам лупят! Как бы друг друга ни постреляли, клоуны!
И, похоже, не ошибался. Потерь у лазутчиков, слава богу, не было, а вот трофеев притащили изрядно: сигареты, зажигалки, часы, карабины. Припёрли даже пулемёт с четырьмя коробками патронов к нему. Лёхе подарили снятый с подстреленного им офицера свисток. Часы же, пистолет, бинокль, автомат и трубку с табаком со смехом зажали.
Володька Цепеленко тут же прочитал другу лекцию на предмет, что личные вещи с мёртвых врагов, кроме оружия, разумеется, приносят новым владельцам сплошные несчастья.
Свисток без раздумий полетел за бруствер, а вот ранее выменянная половинка бинокля, с обоюдного согласия, была признана оружием и… оставлена.
Этой ночью решили из окружения не прорываться. Не убедил старый майор замполита. Да Лёхе и здесь было хорошо. Еда, вода, патроны – всего в достатке. Немец после неудачной атаки ещё раз вряд ли сунется. Чего, спрашивается, не сидеть?! А убежать, оно всегда успеется.
После ужина взводный отправил их с Красовитовым в распоряжение политрука. Получили приказ: охранять пленных ночью. Занятие, безусловно, ответственное, но время сна сокращающее напрочь. Фашисты, после краткого допроса и оказания помощи раненым, находились в опустевшей землянке майора, на командном пункте батальона. Сидели шумно. Гремели котелками – им тоже ужин полагался. Много гортанно разговаривали, веселились, курили наши папиросы. Кричали в завешенный брезентом дверной проём: «Гуд руссен папиросен!» По-своему добавляли что-то ещё, похоже, обидное, и снова ржали как лошади.
Пока ко сну готовились, замучили их с Димкой – то одного до ветра, то другого… Наконец, угомонились, разлеглись строго по ранжиру: командиры на лежанках, солдаты на полу. Маленькое окошко с другой стороны землянки Лешка ещё затемно привалил пустым снарядным ящиком и засыпал землёй. Там же расстелил себе шинельку. Справедливо рассудив, что утренняя смена самая тяжёлая, а потому как командиру, достаётся ему, наказал Красовитову разбудить «как светать станет» и, показав кулак для профилактики, заснул.
