Верить в приметы, традиции или удачу я давно перестал. Но сегодня нужно предусмотреть каждую мелочь – и мне точно повезет.
– Григорий Петрович… кхм. Выслушайте, – тон начальника красноречивее любых слов.
Он может не продолжать. Мне заготовили отказ.
– Григорий Петрович, у нас есть для вас интересное предложение, – он говорит и отводит взгляд. Вероятно, он уже догадывается, как я отреагирую на его предложение.
– Как вы отнесетесь к тому, чтобы перейти на почетную должность лётного инструктора? Почетную – и подчеркну – высокооплачиваемую должность.
«Какого еще инструктора? Что он такое несет? Я же пилот. И при чём здесь оплата? Я же не…»
– В ваши обязанности будет входить подготовка космонавтов. Вдобавок вам назначат помощников…
– А полеты? – зачем-то перебиваю глупым вопросом, на который уже знаю ответ.
– Григорий Петрович.
– Есть.
Рапортую и встаю по стойке смирно. Сердце вот-вот выскочит из груди. Все. Это конец. Я – пенсионер. Я – отработанный экземпляр.
– Вы – наш ценный сотрудник. Настоящий профессионал. И нам бы хотелось, чтобы должность инструктора заняли именно вы.
– Есть.
Я знаю, что не должен расстраиваться.
Нас к такому готовили.
Знаю, что теперь альтернатива для меня – гражданские перелеты. Но как мне – дважды герою страны, капитану – оставить дело своей жизни? Как мне оставить смысл моего существования? У меня же есть мечта.
Все еще есть.
Впервые в своей жизни я возвращаюсь домой настолько разбитым и изможденным. Тренированное тело сопротивляется – ноги отказываются идти. Слезы не перестают капать, а мозг не принимает тот факт, что я так и не смогу проститься со своим космосом. Мне не дали. Не позволили. И никогда уже не позволят.
Человек ко всему привыкает.
Факт.
Нас к такому готовили.
Сумел привыкнуть и я. Сумел, но не до конца.
С тех пор не могу смотреть в ночное небо. Не могу. Поднять глаза на звезды, где сейчас трудятся мои коллеги. Трудятся, парят в объятиях космоса. А я здесь, внизу. Прячу глаза, бесполезный.
Когда тебе говорят, что с этого дня ты инструктор, в голове звенит лишь одна мысль – списали. Теперь я буду день ото дня готовить молодых парней и завидовать. Черной завистью завидовать.
Когда тебе говорят, что теперь ты инструктор, ты не можешь представить, что бывают фразы похуже.
А они бывают.
– Григорий Петрович, вот, ваш новый «курсант».
В кабинет заходит парень. С виду горький, совсем зеленый. Лет двадцать, максимум двадцать пять. Он улыбается, смотрит довольно по сторонам. Тощий, бледный, с дурацкой разноцветной прической. Сначала кажется, что парень разговаривает сам с собой, но присмотревшись, понимаешь: он кривляется перед телефоном.
