К полудню у смолянки начались роды во сне и незаметно для нее. Это получилось не от слабости или неосторожности, а просто сон дал тому начало в сознании спящей и она не смогла воспротивиться. Она родила глубоко спящей и без боли, и все могло кончиться пагубно для новорожденного, если бы шум верхней реки внезапно не усилился и не разбудил ее. Может быть, это было сочувствие, речного материнства Месты или чего-то в этом роде. Так или иначе мать вовремя проснулась и отрезала пуповину острым обломком кремня. Мальчику дали имя Асен.
Местные смоляне были рыбаками и имели свой особый способ ловли рыбы: целый день, думая о богатом улове, они бросали со своих лодок соль в реку, будто солили хлеб, а на следующее утро плыли на это место, бросали сети и вытягивали их полными рыбы. Они всегда ощупывали пойманную рыбу и, если она вдруг оказывалась теплой, кидали ее обратно в воду, потому что у них бытовало поверье, что теплые рыбы подогревали мель, где росли икринки.
В 15 лет Асен начал выдалбливать себе из бревна лодку, а долото точил на заре, чтобы резец напитался утренней речной водой.
Когда лодка была почти готова, она вдруг треснула, как яичная скорлупа. Рыбаки обвинили в этом птицу, гнездившуюся на дереве, которая вообразила лодку коричневым яйцом и высидела его. Но отец Асена, человек, чьи ноги опережали мысли, долго ощупывал долото и молчал, а потом сказал, что виновато острие — оно было слишком грубым и нужно его загладить. Долото зарыли в песок, собранный с различных мест: со дна реки, с ее левого и правого берега, и высушенный в женских ладонях. Долото лежало в этом песке три года, и когда Асен снова начал делать лодку, она не треснула.
С одной стороны лодки он вырезал изображение одной стрелы, а с другой — снопа стрел. Но на самом деле они изображали вливающиеся в Средиземное море реки, похожие на стрелы. Асен мечтал доплыть по реке Месте до Средиземного моря.
— Не тогда ли мы с тобой и направились в селение? — спросил один Тони, загибая пальцы. Наверное, он считал века.
— Да, тогда. И проводили Асена до Средиземного моря.
— О дай мне рассказать, каким синим оно было.
* * *
Эмиль был единственным другом Асена (тоже преклонного возраста), которому он мог позвонить и порасспросить кое о чем.
Несколько раз он тянулся к телефону, но наконец отказался от своего намерения.
Да, правда, они были давними друзьями, но даже давним друзьям не принято говорить об этом… Ему показалось лучше ворваться на кухню к Тони и попросить объяснений.
