Ностальгия - Иван Мариновский

Мы любим отмечать праздники, Марта умеет создавать праздничную атмосферу, красиво накрыть стол, украсив его такими презентабельными салфетками, что мне и в голову не приходит пользоваться ими.

Да и не только в праздники — я люблю и просто ужинать с Мартой. «Эмиль, Эмиль, — зовет она меня, — ужинать!» — и я выхожу из кабинета, зная, что до ужина еще далеко, а пока мне предстоит беготня между кухней и гостиной с тарелками и приборами, придется резать хлеб, мне очень нравится резать хлеб и укладывать тонкие ломтики в маленькую камышовую хлебницу.

Хлебница эта относится к числу тех немногих вещей, которые мы берем с собой при перелетах с одной планеты на другую, подобно тому как перелетные птицы не расстаются со своими металлическими кольцами на ногах. Потом мы садимся за круглый стол, принимаемся за ужин и заводим разговор о своих дочерях — как хорошо будет, когда… Обе наши дочери далеко, на Земле, наша космическая экспедиция безбожно затянулась, но уже недалек тот день, когда мы вернемся.

Через год мы будем с ними. Мы говорим о том, как они нас встретят, что скажут они и что скажем мы, при этом жена непрестанно перебивает меня, как всегда ее распирает от идей, ее идеи всегда лучше моих, а самое интересное — каждая новая идея лучше вчерашней, и мне страшно подумать, какого совершенства они достигнут через год.

Утром мы спешим на работу, она к своим телескопам, а я в медицинский корпус, где работаю главврачом: осматриваю пациентов, ставлю диагнозы, провожу лечение, оперирую. Раньше у нас на космической станции болели по пустякам, но с месяц назад появился неизвестный недуг, распространение которого приобретает характер эпидемии. Им страдают уже несколько сотен членов экспедиции. Пациенты жалуются: «Доктор, ни с того ни с сего перед глазами возникает пелена». «Да нет, вовсе не пелена, — объясняет другой, а какое-то гороховое зерно, которое закрывает зрачок». Третий тоже видит горошину, и четвертый… Это первый, симптом, а через несколько дней зрачок и радужная оболочка становятся зелеными независимо от того, какой цвет глаз был у пациента до этого. «Милые мои…» — начинаю я авторитетно, хотя сказать мне абсолютно нечего, так как, чего уж кривить душой, диагноза я поставить не могу. И рекомендую им избегать волнений, предписываю транквилизаторы, от которых толку мало, а если честно — вообще никакого.

Я не делюсь своими тревогами с супругой, не хочу волновать ее. А вчера за ужином она мне пожаловалась: «Эмиль, в последнее время у меня перед глазами все стоит зеленая пелена…»