–Знаешь, я никогда не была золотой девочкой, как вы все думаете. Это базовая программа, которую беспрекословно приняли за истину и никто не попытался опровергнуть. А надо было всего лишь спросить, – пауза. – Я всегда была обычной, все пять дней своей жизни. Но мечтала о многом, – пауза. – Мечтала о Космосе. Нет, мне совсем не нужно лететь в далекую даль, чтобы увидеть Космос. Я вижу его здесь. В людях, в роботах. Но мне хотелось быть причастной ко всему этому, хотелось иметь семью. И помогать другим осуществлять их мечты.
–В чем проблема? – говорю я. – Твои родители – создатели космической станции.
–Я думала, что мои родители умерли. Что их забрало себе море.
И я.
–Но это ложное воспоминание, – продолжает Лу́на. – Оно необходимо для нашего выживания. Для того чтобы мы поняли, кто мы такие. Чтобы мы приняли себя такими, какие мы есть. И в тот момент, когда я увидела себя настоящую, я обрела семью, своих истинных создателей. И моя мечта стала реальностью.
Лу́на заправляет прядь волос за левое ухо, обнажая мочку, которая до этого была скрыта. Цифры ребят в моих глазах и сливаются в одно черное пятно. Да какая уже разница, что там за модель? Я хватаю ее стаканчик с кофе – он до сих пор горячий и дымится. Мы сидим здесь уже сколько? Минут 20, может, 30. Но стаканчик до сих пор горячий и дымится. А внутри не кофе. Там маслянистая тягучая жидкость.
–Я знаю, кто я есть, – говорит Лу́на.
Я случайно задеваю локтем свой стаканчик, он опрокидывается, и маслянистая тягучая жидкость растекается по столу. Это не кофе. В моем стаканчике тоже был не кофе.
–А знаешь ли кто есть ты? – спрашивает Лу́на.
Эта горячая жидкость – это смазка для искусственных организмов. Для роботов. Я рефлекторно хватаюсь за левую мочку, но ничего не могу увидеть. Как можно сильнее оттопыриваю ухо и спрашиваю:
–Что здесь написано? Здесь что-то написано?
–Ты действительно хочешь это знать?
Я сглатываю в надежде, что это все шутка. Что Лу́на просто решила приколоться надо мной и написала на своей мочке какие-то цифры. И даже если она не написала, даже если она на самом деле робот, я-то точно человек. Все это просто развод ради забавы. Я сглатываю снова и снова, но ком в горле остается. Мы так похожи. Мы ненавидим то, что отрицаем в себе.
–Я знаю, – вдруг говорю я. – Знаю, кто я есть, – и что-то похожее на человеческие слезы стекает по моим искусственным щекам.
Лу́на тянется ко мне через стол. Она оттопыривает мочку левого уха и читает:
