Ведь везёт же нам с ветром, почти не дуло. Третье окно медленно приближалось по мере нашего шествия, позади Энжела, которая тоже преодолела угол дома, двигалась поодаль от меня. Грин же с видимым усилием, как будто забыв о своих спортивных тренировках, втираясь в гранит, наполовину показался из-за пройденной стены.
Я осторожно переставлял ноги, руки от адреналина начали немного трястись, но с этим можно было ещё справиться. Я надеялся, что остальные будут или в лучшей форме, или меньше бояться. Я думал, что, доверяя мне, концентрат страха в их крови не будет такой сильный. И, вообще, в их крови другой концентрат. И он точно сильнее страха. А что с моей кровью? Чего в ней сейчас понамешано? Только ли боязнь за других и за дело? Там внизу ещё четыре этажа до козырька, выступающего из этого здания для необычного архитектурного изыска. После него до земли ещё несколько десятков этажей, о которых думать не хочется. То, что козырёк завален сугробом снега – не спасёт. Думаю ли я, находясь на холодном воздухе, пропитанном насквозь сыростью, еле-еле цепляясь даже не за гранитный выступ, а за жизнь, только о Кристальном городе и друзьях? Может жаль мне ещё чего-то того, что не успел сделать? Чего-то совсем не связанного со всей этой жизнью, которую я выбрал: с работой, шутками, трёпом и застольями? Клюквенными коктейлями и точной стрельбой по мишеням? Есть может ещё что-то, куда всегда боялся сделать шаг, но всегда хотел? Куда хотел прийти независимо от того, где находился? Почувствовать то, что всегда было внутри, но без страха быть обнаруженным снаружи?
С таким вихрем в голове открывать окно было ещё сложней, чем предполагалось. Под конец я уже, не сдерживаясь, врезал ногой по раме. Окно поддалось, открылось и, осторожно перехватившись, можно было пробраться внутрь. Я спрыгнул с подоконника на пол, сразу отлегло, как будто с плеч отцепился и ушёл по своим делам повисший до этого момента человек. Появилась подвижность, я обернулся назад к окну и протянул Энжеле руку. Она не сразу за неё ухватилась, взявшись поудобней за проём окна. На себя я потянул посильнее, чтобы быть уверенным, что она благополучно приземлится. В один собранный прыжок она оказалась около меня. Но в эту же секунду со стороны улицы мы услышали резкий непонятный звук.
Мы оба бросились к окну, а там близкий нам человек, для кого-то Грин, а для кого-то обладатель бесценных зелёных глаз падал вниз на уклонную небольшую крышу заваленную снегом. Страшнее звука его падания я ничего в жизни не слышал. Я готов был прыгнуть за ним, но вместо этого удерживал готовую сделать это Энжелу. Она вывернулась из моих объятий, я стоял, глядя ей в глаза и не дыша. Тогда она со всего маху влепила мне звончайшую пощёчину, что вывело меня из оцепенения. Я снова стал слышать. И соображать.
