– Бит, я понимаю, всё это только наша тема. Мы никого не пускаем в нашу группу. Мы вообще почти доросли до нелегального положения. А может уже доросли? Но не в этом суть. Бит, послушай, да сядь ты, чего вскочил? Ты вот скажи, мы можем или не можем? Мне сейчас этот ответ, как воздух нужен. Причём любой. Но значение имеет лишь правда.
Что же случилось с нашим нефритовым идолом? Я ведь сначала подумал, что он шутит. Придуряется, как обычно мы все это делаем. Надеваем ради шутки разукрашенную нами самими маску и корчимся с ней в импровизационной комедии одного актёра. Если получается вовлечь в эту сцену ещё кого-нибудь, это успех. Шуточный, конечно, но какой ещё он может быть? Мы так развлекаем друг друга. Аист, севший за стол, не имел ничего общего с тем, кому так нужен был ответ. И ещё он не был похож на вчерашнего Грина, которому незатейливым вопросом загнали шпильку в оголённый нерв. Тот, что был вчера, имел в груди выточенный кусок красного мрамора очень похожий на сердце, а у этого передо мной нечто живое, тёплое и трепещущее, что разгоняет кипучую переполненную эндорфинами кровь. Неважно, что ему застилает логику иррациональная эйфория. Ведь он сам не понимает, что просит. Как можно такое просить? И ведь он знает, что я на всё пойду лишь бы ему не отказать. Да, я давно заметил, что он наедине со мной ведёт себя несколько иначе. Он более откровенный со мной, что ли. Говорит всегда мягче. Или мне кажется? Но, во всяком случае, когда наша компания вместе, его сложно подловить на слове и при этом не нарваться на пронзительную колкость. А когда только со мной, он как будто не ждёт от меня ничего острого. В сущности, он прав, я никогда не хотел удачно пошутить над ним. Я всегда инстинктивно был с ним аккуратен. Может поэтому, у нас сложились такие доверительные отношения. Он говорил сейчас со мной искренне, и своей просьбой втягивал меня в такую авантюру, какую сам даже близко и не понимал.
– Нет, Грин, такой возможности сейчас нет, – сказал я ему, чтобы на самом деле потянуть время.
Его взгляд похолодел. Он сразу как бы немного ушёл в себя. Смотря мне куда-то за плечо, он начал погружаться в некие размышления. Было видно, как медленно в нём растёт напряжение. Я потряс его за плечо, но он это почти не заметил. Мне не удавалось поймать его взгляд, при том, что я всматривался ему в лицо в упор. Я сам не вытерпел, да и моё выигранное время невозможно было ни на что потратить.
