Последний день перед стартом так прошёл, как если бы я в кинематографе самого себя на экране видел. Мы что-то делали, куда-то торопились, с кем-то говорили. Отстранённо и словно по прихоти чужой. Мне как-то пресно было. Разве такой мечта на вкус и запах должна быть? Не потому ли космонавтам веточку полыни на память дают? Горькую и правдивую? Да и чья мечта это была?
Наш звездолёт мне всегда лестницей в бесконечную свободу виделся, но в день отлёта всё больше башней узников мнился. Сказать бы: «Не хочу! Передумал!» – а нельзя.
Десять… Забыл сказать дедушке, чтоб папу поддерживал.
Девять… Папа ведь очень маму любил.
Восемь… Он и меня любит.
Семь… А я его.
Шесть… Интересно, сыновья или дочки у Митьки с Владой родятся?
Пять… Всё-таки они счастливые.
Четыре… Они сделали свой выбор, а я…
Три… Ну…
Два… Дышим.
Оди…
***
Время в космосе иначе идёт. Я не про астрофизику сейчас, а про ощущения. Когда дни по минутам расписаны, время перестаёт вязким быть, как это часто в юности мнится. Оно ведь как говорят: если время ход ускоряет, значит, старость близится. В космосе старость снаружи стучалась, узловатыми сухими пальцами скреблась, когда наша хитроумная техника прессовала пространство впереди и расширяла его позади звездолёта. Старость стерегла, чтобы на нас обрушиться и в тысячах световых лет от родной планеты умереть заставить. Но мы сидели в своём пространственно-временном пузыре и старались не думать о том, что будет, если двигатель Алькубьерре откажет.
Каждый месяц собранные данные по квантовой связи звездолётам-челнокам передавались, чтобы люди как можно быстрее обработку начать могли. Мы оставляли видео-приветы близким и учителям. Жаловались, как скучали по звёздам, – вместо них на наших скоростях мы лишь белёсое свечение Хокинга8 видели. О своих экспериментах, наблюдениях, расчётах сказывали. О днях рождения и ссорах. О плохой партии кофе и пропавшей зубной щётке. Сообщения из Центра управления полётами нас в пути нагоняли, но из-за задержки сигнала разговора не получалось. От нас – отчёты. От них – распоряжения.
На исходе третьего года аппаратура почуяла близость V616 Mon – чёрной дыры, по которой человеку впервые пройти предстояло. Мы скорректировали расчёты и молились, чтобы они нас не подвели. «Астра-2» состыковалась с «Компаньоном» и на его борту двух собак оставила. Человечеству известно было, что растения и грибы из чёрной дыры невредимыми возвращались. Теперь предстояло главное узнать: выживет ли там млекопитающее – существо с бьющимся сердцем и жидкостью в венах? А пока наш корабль на безопасном расстоянии от гравитационного монстра подготовительные манёвры выполнял.
