– Кабаны…
Это было ясно и без сообщения Михалыча. Понятно, что рядом с просёлком двигались кабаны. Тут же мои товарищи в открытые двери в мгновение ока на шум бегущих кабанов открыли такую канонаду из своих классных орудий, что в машине невозможно было находиться. Судя по сильному визгу и шуму, доносившимся из кустов, было ясно, что какая-то цель всё-таки поражена. Так же, как и резко началась, хаотичная стрельба прекратилась. И тут взволнованный Михалыч заорал:
– Мужики, валим отсюда! Это же браконьерство! Мать вашу!
Тут Сазанова прорвало:
– Михалыч, ты же, паразит, с Беркутом договаривался по разрешению на охоту…
Михалыч что-то стал бурчать, и понял, что, конечно, он с Беркутом про охоту и не заикался. Но горе-охотники кого-то же подстрелили. Все кинулись из автомашины в кусты, где несколько минут назад хрюкали и визжали кабаны. В темноте мы смутно разглядели тушу лежащего кабана. С трудом затолкали тушу бедного животного в автомашину и на максимальной скорости двинулись из урочища. В дороге каждый хвалился своей меткостью и умением завалить зверя. Подъехав к дому Михалыча, мы вытащили тушу животного из автомашины и тут при свете фонаря, висевшего на столбе у дома Михалыча, с ужасом увидели, что убит не кабан, а самая обычная домашняя свинья. Горе-охотники в один голос стали упрекать Михалыча:
– Кабаны, кабаны. Михалыч, они, может быть, здесь у вас мутируют?
– Ну что вы тут наезжаете на меня, – забурчал Михалыч, – раз уж убили, давайте разделывать свинью.
Естественно, одновременно с разделыванием туши поднимались и стаканы с горячительным.
Уже к утру изрядно уставшие охотники устроились спать на сеновале Михалыча. Где-то в лесу ухала какая-то птица, по поверхности сосен пробегал шумный ветер, от дурманящего запаха свежего сена кружилась голова, постепенно слипались глаза.
Разбудили нас треск мотоцикла и громкие голоса. Выглянув с сеновала, я увидел стоявших посреди двора Михалыча, Беркута и его двух егерей, которые приехали на мотоцикле. Беркут разговаривал с Михалычем. Он, громко ругаясь, поведал, что какая-то сволочь ночью убила свиноматку, которую жена Беркута выпускала подкормиться. Тут же он стал спрашивать Михалыча о том, охотились ли его гости в урочище, на что Михалыч ответил:
– Да они водку глушат, какая там охота. Они ещё не просохли.
Так Беркут ни с чем и уехал.
Через полгода после этой истории мне случайно попалась местная газета, в которой описывалась красота природы, животные ресурсы области и в конце отмечалось, что браконьеры до того разгулялись, что порой не гнушаются отстрелом домашних животных, речь шла о павшей на поле охоты «невезучей» свинье Беркута. А спустя несколько лет мне удалось посмотреть фильм «Особенности русской охоты», и я с удивлением понял: как всё это было похоже на нашу охоту.
