Хотя, задумавшись, она вынуждена была признать, что повода заподозрить или упрекнуть мужа в чем-либо у неё не было. Совершенно искренне ещё вчера она назвала бы его любящим. Любила ли сама? Она с легкостью всегда отвечала положительно. Причем, совершенно не обманывая на этот счёт даже саму себя. Она точно знала, что шанс встретить такого же, как отец, практически равен нулю. А кроме отца, который возвышался отдельно, были ещё все остальные. Среди всех остальных, Костя был лучшим. Он понравился ей сразу. И гораздо больше, чем кто-нибудь другой. Для Кристины это значило очень много. И она прекрасно отдавала себе в этом отчёт. Вряд ли ей можно было рассчитывать на что-нибудь большее. Уже после того, как они поженились, Кристина поняла, что её муж чем-то сильно напоминает отца. Она тогда решила, что это лучшее, что с ней могло произойти, и вздохнула с облегчением.
Солнце из обжигающего и злобно-раскаленного белого шара незаметно стало превращаться в тёплый, нежно-оранжевый сосуд. Сейчас в нём было что-то удивительно домашнее и родное, хотя и слегка подзабытое. Прикрыв глаза, Кристина сидела, откинув голову и боясь пошевелиться. Она чувствовала, как ласковый, медовый, исцеляющий тело и душу свет наполняет её всю без остатка. Багряные и янтарно-апельсиновые сполохи играли бликами по всей правой стороне её лица, шеи и руки, нежно подсвечивая, как будто изнутри золотистым сиянием. Сквозь опущенные ресницы, солнечный диск ей напоминал старый оранжевый торшер, который она видела у бабушки, когда в детстве приезжала с родителями к ней в Одессу.
Глянув прищуренным глазом на закатное солнце, Кристина подумала, что сейчас, наверное, около шести часов. И скоро домой вернётся Костя. Мысли её после небольшого сумбурного замешательства и некоторой расфокусировки, в едином порыве сделали новый вираж и опять плавным течением вернулись к мужу и утреннему происшествию. – Вот он приедет с работы, ведь «Е» сегодня не может, – лениво думала Кристина, – А меня и нет, – в размеренном медитативном темпе думала она, – Станет вспоминать, где я могу быть вечером в четверг. Он знает, что вождение у меня по вторникам и пятницам, а тренажерный зал – среда и суббота. Сначала, понятно, он не станет беспокоиться, мало ли, в парикмахерской или на маникюре, а может с Вероникой в кафе засиделись. Хотя обычно я всегда предупреждаю о своих планах, да и не ушла бы никогда, ни с того, ни с сего. Даже не приготовив ужин. Тут её размышления, прервала отчаянная мысль, которая выбилась из общего порядка, виртуозно совершила предательский и дерзкий разворот и, нарушив, тем самым, хрупкое равновесие и целостность, заметалась в голове:
