– Восхитительная женщина! – воскликнул я. – Ты называешь себя бедняком, мой друг, но никогда раньше ты не был так богат, ибо не знал таких несчетных сокровищ совершенства, коими обладаешь в этой женщине.
– Да, мой друг, и если бы наше с нею первое свидание в этом доме уже завершилось, думаю, я мог бы утешиться. Но это лишь первый день ее истинного опыта; она только-только свела знакомство со скромным обиталищем; она трудилась весь день, обустраивая его жалкую обстановку; она впервые познала тяготы домашнего труда; она впервые обвела взглядом дом, лишенный какой бы то ни было элегантности – и почти всех удобств. И теперь она, может быть, сидит усталая, измученная, предаваясь мрачным размышлениям о перспективах жизни в нищете.
В этой картине была большая доля правды, на которую мне было нечего возразить, и потому дальше мы шли молча. Свернув с главной дороги на узкую аллею, с обеих сторон которой густо росли лесные деревья, создавая атмосферу полного уединения, мы подошли к дому. Его скромное обличье удовлетворило бы даже самого пасторального поэта; и все же вид у него был по-деревенски приятный. Одно крыло его было густо увито диким виноградом, несколько деревьев грациозно изгибали над ним свои ветви, и я заметил несколько горшков с цветами, со вкусом расставленных у входа и на лужайке перед домом.
Маленькая калитка открыла нам доступ к дорожке, которая сквозь кусты вела ко входу. Еще подходя к дому, мы услышали звуки музыки. Лесли схватил меня за плечо, мы остановились и прислушались. Это был голос Мэри, которая пела с той трогательной простотой, которую ее муж особенно в ней любил. Я почувствовал, как рука Лесли дрожит на моем плече. Он шагнул вперед, чтобы лучше слышать, и под его ногами хрустнул гравий.
В окне на миг показалось сияющее лицо, оно тут же исчезло, послышалась легкая и быстрая поступь, и к нам навстречу выбежала Мэри. Она была одета в прелестное белое деревенское платье, а прекрасные волосы украшали несколько полевых цветов; щеки цвели свежим румянцем, и вся она так и сияла улыбкой. Я никогда не видел ее такой красивой.
– Мой милый Лесли, – воскликнула она, – я так рада, что ты наконец-то пришел! Я все высматривала и высматривала тебя, выбегала на дорожку и выглядывала, не идешь ли ты. Стол я поставила под красивым деревом на заднем дворе и еще собрала чудесную клубнику, я ведь знаю, ты ее очень любишь, и у нас есть замечательные сливки, и все здесь так мило и покойно! О! – вскричала она, беря его под руку и радостно глядя ему в лицо. – О, мы будем так счастливы!
