– Кто меня заштопает?
– Давай я! – мне было жалко его, ну и была мысль все-таки воспользоваться своей волшебной терапией незаметно для всех. Я взял иголку и нитку из конского волоса, которые тут специально для этого лежали в нишах, обработал все кипятком, чем вызвал вопрос Хумаса:
– Зачем ты это моешь? И так же все чисто.
– Тут чистота лишней не бывает, все должно быть максимально стерильным. А есть вино?
– Вина нам тут не положено, до четвертого дня, будет только в гареме.
– Да я понимаю, но нужно, чтобы рана не загнила, ее обработать вином.
Я все больше и больше вызывал удивление, такой простой вещи, как обработка раны вином тут не знали. Понятно, почему процент выживания был настолько низким.
– Я принесу сейчас, у меня есть бутылочка Стрелецкой, я припас до праздника, – сказал Хибарт и ушел, в чем мать родила, в казарму. Когда он вернулся, я налил вино в кружку, дал выпить один глоток Хамлету, и зашил ему руку. Он мужественно терпел и смотрел на меня с надеждой.
– Ты думаешь, мухи смерти не прилетят?
– Держи рану в чистоте, и не прилетят. Рана фигня, сейчас перевяжем сверху, и следи, чтобы повязка чистой была. Раз в день меняй на чистую, а эту стирай хорошо!
Мухи смерти, как точно называли тут этих насекомых. Муха – переносчик гнилостных и не только бактерий, и стоит ей попасть на рану, и шансы на выживание тут сокращаются на порядок.
– Если проживу две, недели я твой должник, – сказал Хамлет.
Пока я проводил медицинские процедуры, вся наша команда оказалась в бане. Наши противники находились на другой стороне арены, и сейчас было время их сражений с грушами. Так бы, конечно, было бы правильно посмотреть за противником и оценить его, но этого делать не хотелось, хотелось просто наслаждаться теплом и хорошей едой. Но, посовещавшись, мы отправили Хила и Хупа на разведку, а сами остались нежиться на камнях. Через два часа они вернулись, и рассказали, что команда, в общем-то, ненамного сильнее «Груш», есть пара серьезных противников, остальные так себе. Потом пришел Хилт и привел с собой трех из «Груш» со словами, что это теперь наши соседи. Одним из трех был мой синеухий противник. Я удивился, что Хилт выбрал его, но, видимо, он знал, что делал. Новеньких приняли с радостью, несмотря на то, что час назад это были враги, и весь вечер мы провели вместе, потом пошли в казарму, где ребята начали располагаться. Это были уже молодые бойцы-мечники, которые могут выступать на следующем соревновании, но при этом Хилт жаловался:
