– Смотри, какая труба! Это ученик Кия, Касун, сделал, он со стеклами возился и сделал вот две трубки, одна вдаль показывает, а вот эта, смотри! – Сафий показал мне, как приближает микроскоп, но для меня эти приборы были вовсе не в новинку.
– Что у вас это уже все есть?
– У нас есть устройства помощнее, вот это мы называем «подзорная труба», а это – «микроскоп». Кстати, одного из первых изобретателей вот этой штуки, – я показал на подзорную трубу. – Сожгли на костре как еретика, за то, что он сказал, что земля вертится.
– Как вертится? – тут у Сафия отвисла челюсть.
– А, ну вот планета, она вокруг своей оси вращается и вокруг Солнца. Это у нас открыл один человек, его звали Галилео Галилей, но он плохо в итоге кончил. Поругался с церковниками, но, тем не менее, остался легендарной личностью.
– Да, церковь сильно боится потерять свою власть нал людьми, и я думаю, что в чем то они и правы, но не бывает видимо у людей без перегибов.
Вот в таких вот встречах и открытиях и проходили наши беседы с Сафием в последнее время. Я Сафия лечил принудительно, раз в неделю я заставлял его ночевать в моей комнате, с привязанным к его руке сканером. У него было целая куча возрастных болячек, типа начинающегося диабета, и атеросклероза. Вылечить полностью его был невозможно, но, по крайней мере, остановить некоторые процессы при помощи технологий Техно я мог. Я понимал, что все, что мы тут создали – это заслуга Сафия. Не станет его, и даже Мазур уже не сдвинет все это дальше, а церковники похоронят или прихватят результаты себе так, чтобы развития всего общества не было в принципе.
До турнира оставалось три дня, город начал наряжаться. Я шел с Арены домой, думая о своей роли в этом странном мире, о Лейле и о многом другом. Решил сегодня не ходить к ней, уж больно я устал на Арене, и понимал, что мужики, чтобы все время не думать о бабах, трудятся изо всех сил. Такое вот разделение с редким посещением вполне себе разумно, так как времени, потраченного эффективно существенно больше. Я вспомнил, как Настя выносила мне мозг каждый вечер в последнюю неделю нашего совместного проживания, постоянно недовольная мной, моей зарплатой, и вообще всем. Вот бы ее сюда в гарем, я бы прошел мимо нее и даже не посмотрел в ее сторону.
На следующее утро я по привычке пошел к Фартину. Время епитимий давно закончилось, но завтракать с ним для меня было уже делом привычным. Он специально для меня закупал продукты, и специально для меня готовил яичницу с беконом и заваривал свои корешки, которые чем-то очень были похожи на кофе, или скорее на напиток «Цикорий». Евнухи, которые прислуживали в моем доме, ничего подобного заварить не могли, и даже обычную яичницу они жарили из рук вон плохо, потому я предпочитал завтракать с Фартином, обедать с Сафием, а ужинать уже у себя самостоятельно, чем Бог послал.
