Роберт приподнялся и посмотрел на Каролину:
– Ты больная. Ты что творишь? Совсем уже из ума выжила!
Каролина шла в его сторону и громко говорила:
– Я тебя ненавижу! Я думала у нас все взаимно, а оказывается вот как! Да чтоб ты помер!
– Спасибо, милая, сейчас же исполню твое желание, хочешь с окна?
– Давай, валяй, порадуй меня!
– Вот так вот, тебя радовать надо, да? Может, вены резать при тебе? Наслаждение от этого получишь?
– Идиот, что же я промазала-то так, что ж в голову тебе не попала?! – Она стояла прямо перед ним и кричала ему в лицо.
– Замолчи! – Он схватил ее крепко за руку и начал сжимать, в его глазах была ярость.
– Ты думаешь, я шучу с тобой? Нет, милая, я серьезен как никогда! У меня появляется дикое желание обхватить твою маленькую хрупкую шею и душить ее до тех пор, пока ты не закроешь свой рот. Знаешь, пусть я буду один, и мне будет плохо. Зато никто больше не посмеет измываться надо мной!
Он стоял, прислонившись к ее лицу, почти задевая ее губы. Она стояла, молча закрыв глаза и слушая, что он говорит.
– А тебе советую завести какое-нибудь животное, которое будет прыгать на задних лапах, хотя у тебя есть одно такое – Питер… Я не намерен больше жить с тобой, – говорил он с болью в сердце, и с его уст вылетали резкие и необдуманные слова.
– Ведь я ее люблю, как же ты без нее, дурак. А ведь она не попросит прощения, а просто скажет: «Уходи». И чего ты добьешься, ничего. Ты останешься один. Но слишком поздно идти назад.
Она раскрыла свой ротик, проведя языком по губам. Губы ее слиплись, она хотела пить.
– Ты что, хочешь развестись со мной?
Роберт некоторое время молчал и думал о своем ответе, ему не хотелось отступать и делать шаг назад после сказанных слов.
– Думаю, скорее да, чем нет, для начала, давай, пару дней помолчим и побудем наедине со своими мыслями.
Каролина продолжала стоять молча, в ее голове не укладывалось происходящее, страх и ярость овладели ей, и она понимала, что не нужно спешить и принимать окончательного решения прямо сейчас.
Помолчим, подумала она, не произнеся этого вслух.
– Знаешь, я бы после всего этого мог не идти на юбилей твоей матери, но не дам ей повода для преждевременной радости.
Каролина оттолкнула его от себя, и смело возмущенно произнесла.
– Делай, что хочешь, мне все равно, и будь же так любезен отпустить меня.
Роберт отпустил ее. Она вышла из комнаты. Он стоял, остолбенев, будто ноги его корнями вросли в пол. Ударив кулаком о стену, он облокотился на нее и остался наедине со своими мыслями.
