Когда Цедди и его мать были готовы, они сошли вниз, в другую большую светлую комнату с низким потолком. В ней стояли тяжёлая красивая резная мебель, стулья с глубокими сиденьями и толстыми высокими спинками, шкафчики с хорошенькими необыкновенными украшениями, висели странные полки. Перед камином лежала тигровая шкура, по обеим сторонам от неё стояло по креслу.
Толстая белая кошка, которую лорд Фаунтлерой приласкал, поднялась и пошла за ним. Когда же он кинулся на тигровую шкуру, она важно свернулась клубком подле него, желая подружиться с ним. Это так понравилось Цедрику, что он положил головку возле её головы и стал нежно поглаживать пушистую шкурку, не слушая, о чём говорили миссис Эрроль и Гавишем.
Они разговаривали очень тихо. Миссис Эрроль сильно побледнела и была взволнована.
– Ведь ему не нужно ехать сегодня вечером? – негромко спросила она. – Он останется со мной сегодня?
– Да, – ответил Гавишем. – Нет необходимости, чтобы он ехал сегодня вечером. Как только мы пообедаем, я тотчас же отправлюсь в замок и сообщу графу о вашем приезде.
Миссис Эрроль посмотрела на Цедрика. Он красиво лежал на жёлтой шкуре с чёрными полосами. Огонь освещал его прелестное раскрасневшееся личико и спутанные локоны, рассыпавшиеся по ковру. Большая кошка довольно мурлыкала. Ей было приятно, что маленькая рука нежно и ласково прикасается к ней.
Миссис Эрроль слабо улыбнулась.
– Граф не знает, что он берёт от меня, – печально сказала она и прибавила, взглянув на адвоката: – Пожалуйста, скажите ему, что я не хотела бы получать деньги!
– Не желаете денег? – вскрикнул Гавишем. – Неужели вы думаете отказаться от той суммы, которую он хотел ежемесячно выдавать вам?
– Да, – совершенно просто ответила миссис Эрроль, – мне не хочется брать этих денег. Мне приходится поселиться здесь, и я благодарю графа за то, что он мне предложил этот дом. Таким образом я могу быть близ моего сына. Но у меня есть собственные маленькие средства. Я скромно проживу на них, и мне не хочется брать денег от него, раз он так меня не любит. Право, мне казалось бы, что я продаю ему Цедрика. Я отдаю графу моего сыночка только потому, что горячо люблю мальчика, готова забыть о себе ради его блага, и так как я знаю, что отец Цедди пожелал бы этого.
Гавишем потёр подбородок.
– Это очень странно, – сказал он. – Граф рассердится. Он этого не поймёт.
– Я полагаю, если граф подумает, то поймёт, – сказала она. – Я не нуждаюсь по-настоящему, а зачем стану я принимать роскошь из рук человека, который так ненавидит меня, что отнимает от меня моего мальчика, ребёнка своего сына?
