Было прохладно, поэтому поначалу шли довольно быстро, но вскоре шаги стали непроизвольно сокращаться, дабы дать глазам и сердцу насладиться прелестью майского утра. С левой стороны дороги над невысокими одноэтажными домами, окутанными черемухой, в небе разгоралась заря, окрашивая края редких облаков пастельно-розовыми тонами. Справа дома были выше, с богатыми резными наличниками. В просветах между ними и белоснежными стволами берез был виден другой берег Мологи: зелень заливных лугов и далекая каемка леса.
Улица спустилась к ручью, через который был перекинут невысокий деревянный мост. Подступающие к воде склоны покрывала густая поросль ивняка и ольшаника, в недрах которой обитало шумное птичье племя. Воздух дрожал от соловьиных трелей. Мы невольно остановились посередине моста. Нежные звуки перемежались отрывистым цоканьем, радостные – печальными. Невидимый певец пел громко и самозабвенно, вкладывая в песню все свое маленькое сердце, без остатка. Недолгие паузы между коленцами заполняли робкие голоса вьюрков, не смевших соперничать с солистом, но тоже, на свой лад, самозабвенно восхвалявших Творца.
Вася тронул меня рукой за локоть – время не ждет. Боясь словами нарушить красоту благодарственной песни, мы перешли на левую сторону ручья и, поднявшись вверх, оказались в самом «крестьянском» районе Мологи – Заручье>24. Здесь дома ничем не отличались от домов уездных деревень. Почти к каждой избе примыкал двор с помещениями для содержания домашнего скота и птицы. Несмотря на ранний час, в некоторых окнах теплился свет – хозяева кормили живность, доили коров, топили печи, пекли хлеба, делали массу других неотложных дел, которыми наполнена повседневная жизнь. В палисадниках тихо раскрывали навстречу утру свои бутоны невысокие весенние цветы. Позади и сбоку домов поднимались нежно-розовые купола цветущих яблонь.
Издалека, то ли из кулигских деревень>25, то ли из монастырского птичника, донеслось приглушенное расстоянием петушиное пение. Повисла пауза. Затем совсем рядом с нами ему по достоинству, громко, с коленцами, ответил один из горластых зарученских петухов. Спустя несколько секунд его поддержал певец с хрипотцой из центральной части города. И началась по всей мологской земле петушиная перекличка – кто кого звонче, кто кого перепоет.
Солнце уже начало выкатываться из-за горизонта. Его бесчисленные лучи, пробиваясь сквозь трепещущую листву величественных екатерининских берез, покрыли крыши домов сверкающей мозаикой теней и света. Сняв головные уборы, мы остановились на миг возле Вознесенской церкви, преклонили головы и совершили крестные знамения.
