— Иоланта прямо, как сваха какая-нибудь допотопная… И ты туда же!
— Я не туда же, — огрызнулась она через плечо. — А ты из мухи мамонта раздуваешь.
Он рассмеялся:
— Слона! Так говорят.
— А ты — мамонта! Как будто твоя мама замуж обязана была выйти, если мороженое съест! Столько добра пропало… Тебе не жалко?
Уже в тамбуре Сашка быстро проговорил, пока не подошла мать:
— Она сама мне говорила, что нельзя поощрять человека, если на самом деле он тебе не нужен.
— А это вообще неправильно! — Только и успела возразить Лилька.
Их вагон остановился возле одинокой зеленой скамейки без спинки. На ней, задумчиво шевеля крылышками, ждала кого-то одинокая "лимонница".
— Сроду бы не подумала, что тут остановка, — удивилась Лилька и, спрыгнув на гравийную насыпь, завертела головой. — Хоть бы табличку…
И, не договорив, заметила вывернутый указатель со словом "Скалистое". Та самая желтая бабочка пролетела перед ним.
— Скалистое — что? — спросила она, но ей никто не ответил.
"Ладно, увидим", — решила Лилька и, чтобы не стоять без дела, разгребла ногой крошечный холмик гравия. Пыльные, серые камешки угловато покатились вниз и спрятались в траве. Она тихонько рассмеялась, подумав, что с ее приездом для них началось новая жизнь.
Не замечая, чем она занимается, Саша помог спуститься матери, а потом они вместе стащили Иоланту, которая уже на ступеньках начала охать и твердить, что ей все здесь абсолютно незнакомо.
— Поезд отойдет, тогда осмотритесь, как следует, — терпеливо заверила ее Наташа.
Она хотела взять мешок с палаткой, но сын уже подхватил его, всучив одеяла Лильке, которая слегка просела под их тяжестью.
— Ты, мам, продукты неси.
— Я могу вам помочь?
Они все подскочили так, будто делили в этот момент награбленное добро, а их застукали. Только Иоланта Сигизмундовна, не участвовавшая в этом, не дрогнула. Она видела, как Турист подходил.
— Я никого из вас не пытался ни обидеть, ни отравить тем мороженым, — сказал он, глядя на Наташу, и не замечая Лильку, которая все пыталась перехватить его взгляд, чтобы рассмотреть: правда, у него зеленые глаза, или ей показалось?
— Мы и не обиделись, — холодно ответила Наташа. — Дело в том, что я учу сына не принимать подарки от незнакомых. Это дурной тон.
"Ой-ой-ой! — Лильке захотелось скорчить рожицу. — Какая она сразу важная стала… Сейчас он опять обидится, и мне придется тащить эти одеяла".
Но Турист отнесся к услышанному неожиданно легко, даже улыбнулся, отчего Лилька тоже сразу расцвела, хотя он и не смотрел на нее:
