Он нехотя поднялся и, обогнув Иоланту, которая неодобрительно хмыкнула, подошел к угостившему их человеку. Тот уже не улыбался и смотрел на Сашку снизу вверх с каким-то умоляющим выражением. У Лильки даже сердце сжалось. До сих пор ей как-то не приходилось жалеть взрослых, разве что дедушку…
— Благодарим вас, — надменно произнес Саша и положил оба брикета на скамью, не обращая внимания на то, что другие пассажиры смотрят на него с удивлением. — Но мы с мамой вообще не едим мороженого и вынуждены отказаться от угощения.
Лилька даже перестала жевать: "Вот это да! А со мной разговаривает, как обычный мальчишка…" Когда Саша вернулся, она прошептала:
— У тебя такое лицо было…
— Какое? — отрывисто спросил он и, не дожидаясь ответа, отвернулся к окну.
Она попыталась изобразить, но Сашка не смотрел на нее, и пришлось сказать:
— Презрительное, что ли… Вроде этого.
Он ничего не ответил, и только когда Наташа заговорила с Иолантой, едва слышно сказал:
— Это точно. Я их презираю.
С трудом оторвавшись от мороженого, Лилька облизнулась и с тревогой уточнила:
— Кого?
— Всех этих… Они лезут к ней со всех сторон. Из машин вечно смотрят, прямо высовываются. На улицах оглядываются… Как будто кто-то из них сможет заменить папу! Они воображают, что смогут. Идиоты.
Сашка говорил сквозь зубы, а ощущение было, будто он кричит — так покраснело у него лицо, и затряслись губы. Наскоро утеревшись рукой, Лилька испуганно похлопала его по колену:
— Тише ты! Чего разошелся? Что ей теперь делать, если твой папа… пропал?
— А если он вернется? — Сашка упрямо наклонил голову, изредка исподлобья поглядывая на мать.
— Ты же сам не верил!
— Ну… Всякое ведь бывает.
Немного подумав, Лилька нашла только один убедительный аргумент:
— А если нет?
— Тогда — пусть.
— А когда это — тогда? Через десять лет? Она уже старой будет!
— Не через десять лет… Не знаю когда!
Расслышав последние слова, Наташа переспросила:
— Когда выходим? Через одну. Не ссорьтесь только, а то весь наш поход насмарку.
— Мы не ссоримся, — Лилька обворожительно, как ей показалось, улыбнулась и, громко хлюпнув, втянула подтаявшую шоколадную жижку.
Немного выждав, она как бы невзначай сместилась вправо и увидела, что мороженое, отданное Сашкой, все еще лежит на сиденье.
"Даже не притронулся! — поразилась она. — И не жалко? Растает ведь. Духота такая… Кому-нибудь еще отдал бы, если сам не хочет…"
Но Турист, как про себя окрестила его Лилька, ни на кого больше не смотрел и вообще отвернулся к окну. Ей почему-то подумалось, что он и там ничего не видит. В профиль его лицо было таким напряженным, точно ему приходилось терпеть боль.
