Настроения не было. Желание общаться с кем – либо, тоже. Уже совсем скоро Коля с Михаилом вернутся с рыбалки и начнут расспрашивать ее, куда делся Гриша. В доме находится рассерженная Лариса, которая ненавидит и презирает ее. Тася не знала, куда ей деться. Дождь все шел и даже не думал кончаться. Девушка посмотрела на часы, было ровно девять. На утренний автобус она не успела, придется ждать полудня. «Как это долго, скорее бы этот день кончился, она вернется домой и забудет все, что тут произошло: Григория, завещание, Ларису и всех остальных».
Тася вышла на заднюю веранду. Оттого, что этот дом был старым, в деревянной крыше давно образовывались небольшие дыры. Дождь просачивался через крышу, и капли падали на пол. Скамья и стулья были мокрыми. Не обращая внимания на влагу, Тася присела на скамью и внимательно наблюдала, как дождевые горошины разбиваются о деревянные доски.
Она снова вспомнила Гришу. Как они непринужденно общались, как он катал ее на лодке, как они танцевали на чердаке. Как же ей было легко и весело с ним. Больше это не повторится. Он уехал и женится на немке, а ее забудет. Дождь тарабанил по полу, звук падающих капель как будто наказывал ее за надежды и мечты и утверждал, что она не достойна быть счастливой. Да, сидеть на мокрой скамейке, смотреть на дождь и чувствовать себя несчастной – это ей подходит больше. Все как обычно. У Таси на глазах выступили слезы. Девушка жалела саму себя, всеми силами пыталась сдерживать слезы, но они не слушались.
Вдруг на веранду вбежал Дружок, держа в зубах тапок. Щенок быстро забежал под скамью, на которой сидела Тася, и принялся грызть свою находку. Почти сразу за щенком прибежала Катюша. Девочка увидела Тасю и подошла к ней.
– Тася, представляешь, Дружок тапок мамин украл, – девочка хотела, чтобы Тася помогла ей достать похищенную вещь, но заметила, что Тася плачет. – А почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?
Тася быстро вытерла слезы, через силу улыбнулась и ответила:
– Нет, все нормально. Все хорошо. Давай я помогу достать тапок. – Тася встала и наклонилась к скамье, она выдернула тапок из цепких зубов щенка и отдала Кате. После чего снова села на скамейку. Катя хотела уйти, но ей стало жалко Тасю.
– Не стой тут, ты намокнешь. Иди в дом, – ласково, но почти приказным тоном сказала Тася.
Катюша посмотрела прямо в глаза девушки. Ребенок видел и чувствовал, что Тасе грустно, но не понимал, как ей помочь. Она уже привыкла, что взрослые, когда плачут, ничего не рассказывают детям. Катюше это казалось несправедливым. И Тася тоже не станет ничего объяснять, как бы девочка не расспрашивала. Она стала гладить Тасю по голове и успокаивать:
