Григорий поднялся на второй этаж и размышления об Одинцовых исчезли. Вместо них появились мысли о Тасе. Завтра он хочет уехать с ней в город. Там они погуляют, сходят в кино и ресторан, а потом, если она пригласит его к себе домой, проведет с ней ночь. Билет на самолет у него только на понедельник, так что вечер воскресенья можно провести намного приятней, нежели дома у Одинцовых.
Гриша поднялся на третий этаж. Дверь чердака была приоткрытой, и молодой человек легко зашел с кружками чая. Он увидел на полу рядом с Тасей старый патефон. А рядом лежала виниловая пластинка Фрэнка Синатры.
– Где ты его нашла? – спросил Гриша.
Он поставил чашки на полку и быстро подошел к девушке.
– В той коробке, что в углу стоит. А еще я нашла вот эту пластинку. Тася поставила пластинку, и патефон, словно бурчащий дед, затрещал.
Григорий взял чашку чая и подал Тасе. Девушка сделала пару глотков и поставила чашку рядом с собой на пол.
– Ты знаешь, что меня удивляет? – произнесла она. – Что они такие старинные вещи держат взаперти на чердаке. Не понимаю, зачем… Ведь это же история, настоящая фамильная реликвия. Их нужно выставлять на видные места и гордиться ими. Странно, что они вообще не выкинули этот патефон.
– Все кувырком пошло в этом доме с тех пор, как ушла из жизни Елизавета Федоровна. Мария Дмитриевна отправила на чердак все сохранившиеся семейные реликвии. После того случая с психушкой, – объяснил ей Гриша. – Альбом семейный относительно недавно стала пересматривать.
– Но зачем она это сделала?
– По всей видимости, ей очень больно смотреть на своих знаменитых предков. Я бы даже сказал – стыдно. Ведь у нее была далеко не такая жизнь, какую вели прежние Одинцовы.
Патефон прекратил трещать и, наконец, заиграла музыка. Бархатный голос Фрэнка Синатры и его известный хит «My way» настроили молодых людей больше не говорить о грустном, а насладиться красивой музыкой. Гриша галантно подал руку Тасе, приглашая ее на танец. Девушка охотно согласилась. Юноша обнял Тасю за талию, взял ее руку, и они медленно стали танцевать.
Патефон продолжал трещать, и голос Фрэнка Синатры был едва слышен. Гриша стал негромко подпевать. У него оказался приятный тембр голоса, Тася растворилась в объятиях молодого человека. Она склонила голову к плечу и почувствовала себя полностью защищенной, расслабленной и счастливой. «Пусть Синатра поет вечно, и они будут танцевать тоже вечно», подумала Тася.
На припеве Гриша несколько раз покружил Тасю и снова приблизил к себе. И в этот момент их взгляды встретились. Гриша перестал напевать и на секунду забыл о танце. Теперь молодые люди молча смотрели друг другу в глаза. Все внимание было направленно друг на друга. На последних словах песни «My way» патефон не выдержал и затрещал со всей силой. Бархатный голос Синатры больше не лился. Но Тася с Гришей как будто и не услышали капризы патефона. Через мгновение молодой человек крепче обнял девушку за талию и с жадностью поцеловал ее. Тася страстно ответила на поцелуй, ведь она желала этого еще в тот момент, когда они катались на лодке, а может быть и того раньше. Что касается Гриши, то Тася ему понравилась с первого взгляда. И единственное, что останавливало его действовать раньше, так это то, что она была дочерью Николая и внучкой Марии Дмитриевны. Все-таки они ему как семья. И хочешь – не хочешь, а нужно соблюдать правила приличия.
