Улеглась пыль, поднятая копытами сотен лошадей, успокоился степной город. Разбрелись по своим делам его жители, и Заира смогла наконец прийти в юрту Анастасии со своим узелком.
Войдя, она некоторое время постояла у входа, окинула взглядом, будто в первый раз, резную колыбельку, разрисованную красными маками. Лежанку, покрытую пестрым домотканым рядном, приподнятую над полом совсем не по-монгольски. Вздохнула грустно, но независтливо.
– Здесь живут счастливые люди. Жаль, недолго им так жить…
– Тьфу на тебя! – рассердилась Анастасия. – Кто же, приходя в дом с добром, так хозяевам говорит?
– Прости, Ася, – ничуть не раскаявшись, проговорила Заира. С некоторых пор она так стала звать свою подругу. – Мы живем среди народа завистливого, который не любит видеть вокруг себя счастливые лица. А как счастливого замечает, так и норовит лишить его либо счастья, либо жизни.
– Наверное, ты думаешь, что мне здесь живётся лучше, чем дома? – в сердцах спросила Анастасия. – И счастлива я оттого, что из родных лесов и полей в эту пыльную степь попала?
– Не сердись, госпожа, – у Заиры был виноватый вид. – Такой уж у меня плохой характер, что до сих пор я только в желтой юрте и могла жить… Не дашь ли рабе своей какую-нибудь работу?
– Дам. И тотчас! – отозвалась Анастасия. – Скажи Беле, пусть горячей воды принесет…
Бела – раб, выполняющий разные подручные работы у женщин куреня.
– А ты, – продолжала она, – деревянную кадку для купания прикати. Да перед собой не неси, она тяжелая.
– Госпожа хочет выкупаться?
– Неси, не разговаривай!
Когда кадку водрузили посреди юрты, а Бела, гремя цепью на ногах, натаскал в неё воды, Анастасия налила в воду благовония, которые привез ей Аваджи. Бросила щепотку купленных у торговца ароматических трав, и по юрте поплыл запах свежего летнего воздуха русской степи, когда аромат цветущих трав дурманит голову юношам и девушкам и заставляет стариков во вздохом вспоминать свои молодые годы. Затем Анастасия приказала Заире:
– Раздевайся и полезай!
Та, удивленно поглядывая на подругу, начала раздеваться. Анастасия терпеливо расплела множество косичек, которые Заира неизвестно почему упорно заплетала – булгарки так волосы не носили. Она будто хотела стереть не только из памяти, но и из своего облика всякое напоминание о далекой родине.
Заира влезла в кадку с независимым видом, словно горячая, душистая вода не доставляла ей никакого удовольствия.
Но, несмотря на усилия сохранить равнодушие, на лице девушки стало проступать блаженство. Она даже не сразу заметила, как Анастасия, скатав в узел её одежду, сунула сверток Беле со словами:
