– В той сече, где Всеволод свою рану получил, жена его пропала. Монголы её полонили. А князь жену очень любил.
Врач кивнул.
– Тогда понятно, почему он жить не хотел… А скажи-ка мне, Прозора, почто ты меня встретила, будто неприятеля своего? Раньше мы с тобой не виделись. Может, объяснишь?
Женщина испытывающе посмотрела ему в глаза.
– Если зазря тебя обидела, прости. Неприязнь моя от того идёт, что есть среди товарищей твоих врачи, что дело своё делают с небрежением. А ведь был в старину такой врач Гиппократ, который всем врачам завещал: "Не навреди!" Все ли вы по его завету живёте? Сколько людей прибегает ко мне после таких врачей! Что могу, делаю, но я не бог! Возьми хоть Любомира, парнишку, что привёз меня сюда. Он же не с горбом уродился. Но сказал врач: "На всё воля божья!" И оставил мальчонку калекой. А мы, русские, говорим: "Бог, бог, да сам не будь плох!"
– Горячая ты женщина, – улыбнулся врач. – Уже и седина в косах блестит, а сердце – точно у молоденькой девочки. Может, пойдёшь за меня замуж?
– Подумаю, – тоже посмеялась Прозора и опять не успела договорить, как из княжеских палат выскочил Любомир.
– Там! – кричал он. – Там!
– Случилось что? – обеспокоилась знахарка.
– Князь глаза открыл и говорит Лозе: "Я бы щец горячих похлебал!"
– Фу ты! – перекрестилась Прозора. – Чего ж ему щей не просить, коли он на поправку пошёл? Поварёшке передай, пусть для князя еду пока полегче готовит, слишком долго постился.
– Ты не обманула, женщина, – с уважением проговорил Арсений и с горечью добавил: – Что ты обо мне подумаешь? Что скажут люди?
– Я подумаю, что ты высокомерен, – медленно начала Прозора и, видя, как нахмурилось его чело, улыбнулась. – А ещё подумаю, что ты искусный врач. Рана-то у князя не из легких была, мало кто от таких ран излечивать умеет. А ты, видишь, справился. Ещё могу сказать: те, которых ты лечишь, ко мне не приходят. Теперь, благодаря тебе, я к арамеям стану со вниманием относиться. Не все из них, выходит, гонор прежде умения держат…
Арсений оказался человеком выдержанным. На её слова вроде никак не отозвался, лишь в глазах веселые искорки зажглись.
– Хоть, по-твоему, я и не уделяю внимания душе больного, но кое-что в людях всё же подмечаю. Тот человек – бывший воспитатель князя –тебе не посторонний?
– Может, лечила когда-то, разве всех упомнишь? – равнодушно бросила Прозора.
– Тогда почему ты не захотела с ним поговорить?
– Этот человек – Лоза его кличут – много лет по своей погибшей жене тоскует. От таких болезней у меня снадобья нет. Чего зря ему душу травить?.. А насчет тебя, арамеин, я и вовсе не права оказалась. Лечишь ты души людские, но, похоже, больше женские, а?
