– Давно вернулась? – спросила я, подумав, что заявиться сюда через несколько часов после ночных событий – идея так себе. Возможно, разговора у нас не получится вовсе.
– К-который час? – в своей заикающейся манере спросила Машка.
– Почти девять.
– О-они отвезли меня часа в ч-четыре, чтобы я отдохнула. М-мне трудно было о-отвечать дальше на вопросы, и… м-мне предложили поспать. Я то и-икала, то п-плакала. Но так и не п-поспала.
– То есть, тебя еще вызовут?
– Д-да, в-вечером.
– Ты не против поговорить со мной?
– Нет, я… я боюсь о-оставаться одна, если честно. Мне… мне немного не по себе, к-когда я думаю о том, что случилось.
– У тебя есть чайник? Может, ты сделаешь нам по чашке чая? – предложила я. Если честно, Маше не мешало бы выпить чего покрепче, но чай тоже сгодится. К тому же, беседа за чашкой чая всегда представлялась мне более доверительной.
– Д-да, конечно.
Трясущимися руками она включила электрический чайник, достала две непромытые чашки и бросила в каждую по использованному пакетику. Я заняла место справа от стола, Маша села напротив, поставив между нами коробку с конфетами. Когда чайник вскипел, я жестом предложила ей сидеть и разлила кипяток сама. Со своим тремором она точно нальет все мимо, а у меня и так руки из мясорубки. Не хотелось бы к асфальтной болезни заполучить еще и кипяточную.
– Ты жила с Крис? – начала я минут через пять, в течении которых мы сидели в тишине и Сырцова пялилась в кружку, обхватив ее двумя руками.
Машка кивнула.
– Ее вещи уже… полиция уже была здесь?
Опять кивок.
Я еще раз оглядела комнату: места так мало, что обыск явно не продлился долго. Интересно, они что-нибудь нашли? Подумав, я спросила об этом Машу.
– Н-нет, я так не думаю. То есть, не знаю, мне никто ничего не г-говорил.
– Слушай, я понимаю, тебе трудно об этом говорить, сама всю ночь отвечала на вопросы, но… мне важно знать, что вчера произошло с Крис, хорошо? И…
– Я поняла, просто… Это невыносимо, понимаешь? Я… я до сих пор не могу осознать, что ее больше нет, не могу ни о чем думать, – она мелко задрожала и сжалась в комок, борясь с очередной порцией подступающих слез. – У нее… у нее было столько планов, столько идей, и… как т-такое могло произойти с ней? Это… это какое-то недоразумение, недоразумение! Это несправедливо.
– Несправедливо, да.
Мне тоже хотелось зарыдать.
Но я стряхнула с себя это желание, сосредоточилась на разговоре:
– Расскажи обо всем, что сможешь вспомнить. Может, тебе самой станет от этого легче? Начни с самого начала вечера. Что Крис говорила, что делала, с кем разговаривала и почему ты пошла ее искать в посадке на другом конце озера… все мелочи могут быть важными.
