Карнавал сомнений | страница 24



– Не помню, чтобы мы эту тему открывали, мам. Но давай сразу закроем.

– Ссоритесь? Уже? – из коридора за моей спиной доносится добродушный отцовский голос.

– Дискутируем, – мама миролюбиво улыбается, подаёт папе руку.

Отец нежно перехватывает её пальцы, притягивает к себе, обнимая маму за плечи, целует её в висок.

Я невольно расплываюсь в довольной широкой улыбке. Вот оно – реальное подтверждение из плоти и крови, что настоящая любовь существует. И появившееся облако раздражения невесомой струйкой сигаретного дыма испаряется в воздухе.

– Мама просто хочет сказать, Куколка, – отец правой рукой обхватывает меня за талию и прижимает к себе, – что мы тебя любим и сильно скучаем.

– Знаю, пап. – Благодарно чмокаю его в щеку и утыкаюсь лицом в плечо, с наслаждением вдыхая уютный и знакомый с детства запах кедра и едва уловимую примесь табака. В отличие от матери, резавшей по живому без анестезии, отец всегда умел найти правильные слова. – Я тоже скучаю.

– И мы! – Дэниз вклинивается между родителями, втаскивая за собой в образовавшийся круг и Эми.

– «Сила Труперов, правила Труперов» в действии, а? – она со смехом озвучивает предвыборный лозунг матери, обнимая отца.

– А как же иначе? Вместе и навсегда, – добавляет мама. – В горе и радости.

– Вместе и навсегда, – шёпотом повторяю я, крепче прижимаясь к родителям. Если действительно существует жизнь после смерти, если каким-то образом Стив может видеть нас вот такими, в обнимку, вместе, в его комнате, он наверняка счастливо улыбается. Так же, как я сейчас.


***


– Ты не обязан это делать. – Я стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю, как Ридж крутится перед зеркальной раздвижной дверцей шкафа.

– Знаешь, я всегда считал, что фиолетовый мне идёт. Но почему-то сейчас… Что-то я не уверен… – Он критично оглядывает себя с ног до головы и останавливает взгляд на вышитом на грудном кармашке справа принте чёрной розы.

Ручная работа и очень дорогая, купленная две недели назад на показе какого-то друга-дизайнера, куда нас затащил Ридж. Помешанный на шмотках, он не жалеет на них денег. Рубашки идут отдельным списком программы, к ним у него особая слабость. В начале нашего знакомства я даже думала, что Ридж – гей. Потом несколько раз застукала его с разными подружками, что развеяло все мои сомнения. Ридж любит женщин и, судя по звукам, им нравится, как он это делает.

– Как думаешь, эта рубашка меня старит? – продолжает рассуждать он. – Или эти брюки? Может, лучше надеть джинсы?