Служба в минометной батарее началась нормально. Коллектив был настолько идеальным, а офицеры никого не напрягающими, что я ощутил радость в служении Отчизне. В роте было 6 человек моего призыва, 40 молодых бойцов (духов) и всего один дедушка, который через 2 месяца собирался к увольнению. За неделю я втянулся. Более того, меня стали не только уважать, но и побаиваться. Ни мой призыв, ни последний дед не влезали в воспитание молодых бойцов. Они мне так доверяли, что я стал их инструктором по физической и боевой подготовке. Оценив мои сильные организаторские способности, капитан Волошин сразу сделал меня своей правой рукой, несмотря на то что я рядовой. Я постоянно стал заступать дежурным по роте. Мои приказы солдаты идеально выполняли точно и в срок. Каждое утро я проводил изнурительные, но здоровые зарядки, так что даже те, кто курил и потому плохо бежал, бросили плохую привычку. Кроме того, я обучал правильно держать строй при беге, вырабатывая у них чувство собственного достоинства, когда мабуты, при врезании нашего сплоченного клина в их разрозненный строй, разбегались по сторонам на утренней пробежке. Наказания для провинившихся и ослушавшихся были строгими – от физических упражнений до легкого пробивания пресса и грудной клетки, разумеется, без побоев и синяков. Пойманные с поличным курильщики примерно по десять минут жевали табак, выстрелянный из папиросы. Я постоянно выводил роту на приемы пищи, на все занятия и мероприятия, а также в связи с многочисленными друзьями из всех рот спецназа, Волошин лично приказал сопровождать бойцов к приезжавшим на КПП родителям, так как при возвращении с пожитками бойцы постоянно подвергались нападениям и грабежу.
Однажды, наша рота шла из спортивного зала. Нас открыто стала прижимать спортивная рота, в которой были молодые бойцы, а также высокий и сильный сержант. В неё входили преимущественно спортсмены, проводившие своё основное время в спортзале. Но, разумеется, я знал, что они, хоть все и высокие, и крепкие, но обычные лыжники и бегуны. На глазах двух рот я включился в борьбу с их сержантом. Проведя серию из двух ударов в голову и поймав его правую ногу, я уложил его на спину, замахнулся для контрольного удара в челюсть, и он тут же сдался со словами: «Всё, хорош». После этого я построил роту, и, не сворачивая, сквозь роту противника, мы пошли в расположение. Этот своеобразный бенефис ещё раз доказал моё превосходство и силу, а также хорошее боевое и спортивное воспитание, которое я получил в роте специального назначения «Кондор». Спустя немного времени мы с тем сержантом при каждой встрече жали друг другу руки, даже немного подружились.
