Жизнь как цветок, ты смотришь – всё красиво, рассвет, гитара, девчонки, пацаны. Но ты пойми, ведь жизнь не только измеряется друзьями, и родители так же молоды, как мы, твоё безделье время прогорая, позабыв о работе, мамке и отце, и полюбив свободу и друзей благословляя, забыв о чувствах и понимании в семье.
Но они простят, ведь это родительское бремя, любви у них не занимать, но забывать родительское поколенье нам предстоит до не дай Бог какой-нибудь беды.
Но Вы простите, ведь жизненное кредо всегда любить и оберегать своих детей, и пусть они в надежде не забудут и пронесут бессмертие родной души.
Десять суток пролетели незаметно. За мной пришёл старший лейтенант Гусов, который с большим презрением в глазах повел меня в роту. Все готовились к ужину. Дежурный прокричал о построении. Мы быстро построились на взлётке, и тут я понял, что сейчас состоится моё унижение перед всей ротой. Так оно и произошло. Теперь и Гусов вылил на меня всю грязь перед молодым поколением, обвинив в дезертирстве. Разумеется, хорошую форму надеть мне не дали, встал в строй последним, и нас повели на ужин. Я прекрасно осознавал, что служба в роте специального назначения «Кондор», хоть пока и не официально, но закончена. Я задумался над тем, как в дальнейшем можно было бы избежать унижения не только от офицеров, но и от молодых солдат. Хотя среди них были и их деды, мои черпаки, те больше меня знали и относились с пониманием.
Последней каплей терпения стал приказ Гусова, уничтожавший меня уже как личность. Я зашёл в коридор столовой и дождался очереди, и тут прозвучал приказ: «Игнатов, выйти из строя, принять упор лежа на отжимание!» Ещё с КМБ мы знали о негласном законе роты: не стирать чужого, не поднимать упавшую с тарелки пищу, не класть еду на столы, не есть в одиночку или под одеялом, не принимать упор лежа в столовой или в туалете. Разумеется, я отказался выполнять приказ, чем ввел Гусова в состояние бешенства. Положив мне левую руку на шею, он с криками стал наносить удары в пресс и в грудь, благо, что я стойко и безболезненно переносил это, по привычке, благодаря правильному тренированному дыханию. Но ему этого показалось мало, и он силком попытался нагнуть меня и сбить с ног. Деваться было некуда (его вес превосходил мой примерно на 25 килограммов), пришлось вырваться и бежать сломя голову. Тормозили только старые расхлябанные сапоги. Я нацелился в штаб полка, но, по причине своего недавнего приезда, не знал, где он находится. Забежал в чью-то казарму и попросил о помощи, но офицеры на мою просьбу не отреагировали. В итоге, сдался старшему лейтенанту – он настиг меня. Мне даже показалось, что бег отрезвил Гусова, заставил его задуматься, что я мог с собой в этот момент сделать. Мы спокойно пошли в роту. Я остался без ужина.
