Нас, оставшихся, построили и сказали, что служить мы будем в Москве в дивизии оперативного назначения им. Ф.Э. Дзержинского (ОДОН). Я даже немного обрадовался, так как всегда хотел служить в элитной части. На вокзал Рязань-1 мы пошли пешком, до него было не очень далеко.
Сильная метель заметала следы моего детства, и назад дороги не было.
Со стороны мы смахивали на пленных – одетые в старую одежду, одинокие, брошенные, никому не нужные. В ожидании электрички я сходил на вокзал и позвонил с таксофона родителям. Трубку подняла мама, и, услышав мой голос, расплакалась. Мне пришлось её успокаивать. Я говорил, что служить буду в Москве, что скоро увидимся. После разговора побежал на поезд.
В электричке до Москвы все ехали тихо, уже протрезвевшие, и каждый думал о чем-то своем. Я сел у окна и смотрел на пролетающую мимо меня природу, метель. С этими мыслями, под стук колес, я задремал, положив голову на стекло. Мне показалось, что я спал около 40 минут, но, приоткрыв глаза, увидел яркие фонари Казанского вокзала. «Вот и Москва», – подумал я, и не спеша пошёл к дверям.
На вокзале нас всех пересчитали и повели к машинам. Это были военные УРАЛы – чистые, мытые, с изображением красивой пантеры на дверях. Мы расселись по машинам, и нас повезли в часть. По поводу сохранности багажа я не переживал, так как, кроме принадлежностей для чистки зубов, у меня с собой ничего не было. Ехали уже в ночь. Шёл и сразу таял снег, была ужасная слякоть, а на душе ещё хуже. Хотелось выпрыгнуть из машины и бежать, бежать от этой пугающей неизвестности. Кто-то начал расспрашивать у сержанта о службе, о еде, о дедовщине, но тот молчал, а затем коротко буркнул «Сами всё увидите» – ведь для него мы были абсолютно чужими людьми, и, разумеется, никакой жалости он к нам не испытывал. Я сидел и молчал, хотя вопросов было очень много, но, как в пословице, «молчи – за умного сойдешь». Я не хотел выглядеть испуганным и растерянным, в отличие от задававших вопросы ребят.
Спустя сорок минут дороги, за огромным красивым забором появился большой микрорайон. На крыше пропускного пункта красовалась белая металлическая пантера в черном треугольнике – именно такую нашивку я видел у сержанта на бушлате левого рукава, она мне очень понравилась. Дивизия оказалась большой, везде было чисто и аккуратно. Бойцы ходили строем, и никаких лишних движений. Но, к моему глубокому сожалению, всё вдруг резко изменилось, моему спокойному настроению пришёл конец.
