Безудержная сила выжить рвет моё сердце,
Безудержная сила выжить сжимает голову в тиски,
Безудержная сила выжить выматывает душу,
Безудержная сила выжить, не уходи.
Мне без тебя не выжить, ты мне силы экономишь,
Адреналин зашкаливает в сто крат,
Свои эмоции я заберу с собою
Для убежденья, что я выживший солдат.
Вот и началась служба. Где и в каком районе мы оказались, я не знал, кругом всё напрягало, и романтикой уже не пахло. Покидая место дислокации, Нижегородская дивизия оставила нам лишь страх и убожество нечеловеческих условий. Погода и непроходимая грязь уничтожали нас, сапоги постоянно засасывало, и ни о каком беге речи быть не могло. Разумеется, я понимал, что здесь такой климат, когда днем всё тает, а ночью мороз. Хорошо, что офицеры увидели это и переобули нас в валенки, а сверху натянули бахилы ОЗК (общевойсковой защитный костюм). Но снова ничего не продумано: бахилы были по самую задницу, и пришлось их заправлять в валенки, и с этой резиной уже одевать.
На всю роту было всего лишь две землянки, на каждый взвод. Внутри землянка произвела на меня ужасающее впечатление: размер около 6х2,5 м, из лежаков – обычные деревянные нары, в углу печь буржуйка и керосиновая лампа. Деды сразу заняли все лежаки, не пуская нас даже присесть. Я чувствовал себя полным дерьмом, отбросом, гнилой картошкой, такого обращения с собой я не ожидал. О месте для отдыха не могло быть и речи. Мы стояли около выхода, присев на корточки и пытаясь хоть немного подремать. Эти ублюдки (по-другому их не назовешь) постоянно нас дергали: то попить, то прикурить, то в печь подбросить, а если капало с «крыши», мы искали посуду и ловили в потёмках капли. Погоняло у всех нас было «Один».
Вот так начались у нас бессонные ночи в Чеченской Республике, где дедовщины, вроде бы, не должно было быть. В одну из них громкий голос командира роты с приказом «Рота! В ружьё!» вывел нас из транса. Тогда я понял, что лучше вообще не раздеваться. Я сразу побежал в БТР. Движки рычали настолько, что закладывало в ушах. Похожие на муравьев, мы заполнили машину и помчались в ночи, на наших хмурых лицах мелькал свет фар идущего следом транспорта. Спустя 20 минут послышались сильные взрывы, звук постоянных очередей. Приказ офицера «Покинуть БТР и занять оборону!» ввёл мой рассудок в штопор, сердце аж вылетало из груди. Офицер крикнул: «Все молодые – за машины, и оттуда вести огонь!» Все дальнейшие действия были похожи на замедленный фильм. Трассеры и взрывы освещали ночь, словно фейерверки, от осколков и пуль БТР звенел, как жестяная банка, а я от страха молотил, едва успевая перезаряжать магазины. От сильных взрывов и шума сознание ушло в небытие, и я перестал что-либо слышать и помнить, лишь громкий приказ «Прекратить стрельбу!» привёл меня в чувство. Я быстро стал себя ощупывать, проверяя, всё ли на месте.
