И теперь, таинственным образом ре-преобразившись, она возвращается к недвижно лежащему на полу мужчине и опускается рядом с ним на колени. Словно спортивный врач на ринге, она поднимает кисть его руки – проверить пульс. Затем склоняется над лицом – он распростерт на спине – и приподнимает ему веко. И тут открывается дверь.
В дверях стоит пожилая медсестра, явно из тех, кто строго придерживается правил и никаких вольностей не допустит. В ее позе, во всем ее облике, прежде чем она успевает произнести хоть одно слово, видится абсолютная беспрекословность, уверенность в том, что она лучше всех в этом больничном мире знает, для чего существует и чем занят этот ее мир. Неодобрительно, без капли юмора, смотрит она сквозь очки на распростертое тело. Доктор Дельфи явно поражена. Довольно неуклюже для обычно столь грациозного существа она поднимается с колен.
– Старшая… Я полагала, сегодня дежурит сестра Кори.
– Я тоже так полагала, доктор. Но как обычно, ее невозможно отыскать.
Глаза ее снова обращаются на пациента.
– С этим тоже все как обычно, не правда ли?
– Боюсь, что так.
– У меня и так не хватает персонала. А пациенты вроде него доставляют нам больше хлопот, чем все остальные, вместе взятые.
– Хорошо бы вы прислали медбрата с носилками. Надо бы уложить его обратно в постель.
Старшая сестра мрачно кивает, но остается стоять, глядя на лежащего без сознания пациента с таким отвращением, будто перед ней – немытое подкладное судно.
– Вы знаете мое мнение, доктор. Таким необходимо гормональное лечение. Если не хирургическое вмешательство. В прежние времена мы с этим справлялись именно так.
– Я знакома с вашими взглядами, сестра, благодарю вас. Вы были настолько любезны, что изложили их нам довольно пространно на прошлом собрании сотрудников отделения.
Старшая сестра ощетинивается:
– Я должна заботиться о безопасности наших сестер.
Доктор Дельфи скрещивает руки на груди:
– Я тоже.
– Иногда мне приходит в голову мысль: а что бы подумал доктор Боудлер{68}, если бы он еще был жив? Про то, что делается в нашей больнице во имя медицины.
– Если вы говорите о всех наших новых подходах…
– Ничего себе – подходы! Я-то знаю, как их следует называть! Не больница стала, а бедлам{69} настоящий!
– Будьте так добры, пришлите медбрата с носилками!
Старшая и ухом не ведет.
– Конечно, вы думаете, что я всего-навсего старая дура, доктор, но позвольте мне вам сообщить кое-что еще. Я давно собираюсь поговорить с вами об этом. Эти стены. Их же не ототрешь! Грязь – отвратительная, липкая грязь скопилась в каждой складочке обивки! Они просто кишат септицемией
