– Но у тебя сегодня все просто чудесно получалось. Ты говорила такое, чего я, кажется, никогда не мог бы простить.
Она снова целует его в плечо и вздыхает:
– Я очень старалась.
– И преуспела.
Она прижимается еще теснее.
– Во всяком случае, это доказывает, как я была права, явившись к тебе с самого начала.
– Очень великодушно с твоей стороны, дорогая.
Она некоторое время молчит.
– Правда, я так никогда по-настоящему и не объясняла тебе почему.
– Ну как же, разумеется, объясняла. Раз двадцать, в периоды отдыха. Говорила, как тебе нравится моя чувствительность в отношении женщин, как ты обнаружила, что у меня проблемы с литературным творчеством… и всякое такое. – Она молча целует его плечо. Он смотрит в потолок. – Что, ты хочешь сказать – была какая-то другая…
– Да нет, ничего, милый.
– Ну скажи же.
– Только не обижайся. – Она гладит ладошкой его грудь. – Знаешь, от того, что я теперь чувствую, как мы близки… Мне не хочется, чтобы у меня были от тебя хоть какие-то тайны.
– Давай выкладывай.
Она снова прижимается теснее.
– Понимаешь, я не думаю, что ты мог хоть когда-нибудь представить себе, как привлекательны твои проблемы с литтворчеством были… и есть… для женщины вроде меня. – Ее пальчики гладят его правый сосок. – Я никогда тебе этого не говорила, Майлз, но я ощутила это во время самой первой встречи с тобой. Разумеется, ты и понятия не имел, что это я, я пряталась за той, кого ты тогда пытался вообразить. Но, мой дорогой, я все время внимательно за тобой наблюдала.
– И что же?
– И я подумала: слава богам, вот наконец-то нашелся мальчик, которому никогда не удастся ничего сделать, пытайся он хоть тыщу лет. Да к тому же он и сам наполовину уже понимает это. И весь период твоего созревания, все то время, что расшибал себе лоб о стену, выдавливая эти свои… мой дорогой, как это трудно… я же знаю, у тебя были самые добрые намерения и ты очень старался, а я и правда пыталась помочь, но давай все же взглянем правде в глаза, это были отчаянные и безнадежные, совершенно бесплодные попытки дать мой точный портрет… все это поистине ужасное для меня время я не теряла веры в тебя. Потому что знала: в один прекрасный день наступит озарение и ты осознаешь, что твои попытки столь же бессмысленны, как попытки человека с одной ногой стать олимпийским атлетом. И тогда наконец-то произойдет то самое, великолепное и тайное, что только может произойти между нами. – Она на миг замолкает, потом издает негромкий смешок. – Ты был такой забавный в образе старшей сестры. Каждый раз она у тебя получается все лучше и лучше. Я чуть не рассмеялась вслух. – Он не произносит ни слова. – Майлз, ты понимаешь, что я хочу сказать?
