Долли горячая и нежная. Мне хочется чувствовать это вечно: как ее бедра плавно приподнимаются и опускаются, как обнаженная грудь с твердыми сосками трется о мою, как волосы щекочут плечи. Слышать ее протяжные стоны и вздохи. Берусь руками за ее бедра и обездвиживаю, заставляю остановиться. Начинаю медленно входить и выходить из нее, не позволяя ей шевелиться. Глубже и глубже. А потом Долли выравнивается и запрокидывает голову, и это сносит крышу. Я ускоряю движение бедрами, чтобы видеть, как скачет ее грудь, слышать шумное дыхание и вырывать из нее стоны громче. Она моя. Вся моя. Целиком и полностью. Не хочу ее отпускать.
Она проводит ладонями по своим ребрам и сжимает грудь, прокатывая между пальцами твердые вершинки сосков. Я становлюсь еще тверже, если такое возможно. Мимо Долли это ощущение не проходит, она распахивает глаза и я смотрю в мутно-голубые озера. В них как будто проплывает туман, сотканный из похоти и страсти. Она хитро сощуривается, и ее правая рука скользит вниз. По плоскому животу, накрывает холмик, и вот уже пальцы растирают влагу по чувствительному клитору, а зрачки расширяются, наполовину заполняя собой видимое пространство. Она сумасшедшая. Раскованная и открытая.
Резко поднимаю бедра вверх, вгоняя себя в нее до основания. Долли ахает и раскрывает глаза шире. Я ухмыляюсь.
– Не только ты умеешь играть, малышка До, – говорю я, и повторяю резкое движение.
Долли откидывает голову назад и зажмуривается, когда жесткие толчки становятся ритмичными. Она стонет мое имя, усиливая возбуждение. Не могу остановиться и не хочу. Широко распахнутыми глазами наблюдаю за тем, как Долорес ласкает себя. Как быстро кружат пальцы правой руки и как левая сжимает молочную грудь. Впиваюсь пальцами в ее бедра, пытаюсь сдержаться от того, чтобы не кончить слишком быстро. Сжимаю челюсти до хруста и громко рычу, когда сразу вслед за Долли достигаю оргазма. Она трясется, внутренние мышцы сокращаются, продлевая мое удовольствие.
Долорес падает мне на грудь и наше хаотичное сердцебиение смешивается. Шумное дыхание наполняет тихую комнату. А потом она начинает смеяться. Так заливисто и задорно, что я не могу сдержать улыбку.
– Что смешного? – спрашиваю я.
Долли едва успокаивается. Потом кладет ладошки мне на грудь, и упирается в них подбородком. Ее лицо светится, взгляд снова светлый и любопытный. О вчерашней истерике напоминают лишь слегка припухшие веки и немного покрасневшие белки глаз.
