– Я не хочу быть твоим врагом, – добавил Мэйсон.
Его охватила волна слабости, результат трех дней и ночей, проведенных в ужасных условиях Руб эль Хали. Мэйсон ощутил, как его мышцы теряют силу, и, когда на него начала опускаться пелена темноты, тщетно попытался сохранить равновесие.
Шумер подскочил к Мэйсону и, чтобы тот не упал, поддержал его огромной рукой. Воин сунул ятаган в ножны и поднял археолога на руки, словно тот был ребенком.
– Именем Баала и других северных богов молока и воды, – прокричал клятву Шумер и добавил, – я не стану сражаться с тем, кто клянется именем Эль-лил!
Мэйсон смутно осознавал, что его перекинули через мускулистое плечо и понесли по бесконечным коридорам, залитым зеленым светом. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. В конце концов, его аккуратно положили на кучу мехов. Мэйсон почувствовал, как между губами течет жидкость, вцепился во фляжку, которую держал воин, и поднял ее. Вода… нет, не вода, хотя жидкость была и безвкусной, и очень холодной. Казалось, вместе с жидкостью, в каждую клеточку измученного тела Мэйсона вливалась энергия. Допив содержимое фляжки, он убрал ее в сторону.
Слабость исчезла. Сев, он оглядел комнату: пустая, с каменными стенами, покрытыми меховыми коврами. Шумер убрал фляжку с печальным, жаждущим взглядом.
– Теперь рассказывай, кто ты такой – проворчал он. – Никто в этой проклятой земле не слышал об Эль-лил. К тому же, ты не шумер.
Мэйсон осторожно подбирал слова.
– Я прибыл из далекой страны, – сказал он. – Земли далеко к западу, куда дошла слава Эль-лил. Даже не знаю, как я попал сюда.
– Владыка разберется. Как тебя зовут?
– Мэйсон.
– Мэй-жон. – Он прокрутил звуки во рту, придавая им любопытное гортанное звучание. – А я… ну, зови меня Эрих. Я родился в городе Эрих, а иногда не очень разумно давать людям собственные имена. Если я когда-нибудь покину город, людям не понравится, что я служил Греддару Клону. – Суровое лицо шумера потемнело, и он бросил на Мэйсона подозрительный взгляд. – Ты знаешь Владыку?
Прежде чем Мэйсон успел открыть рот, из-за двери донесся топот. Археолога напугало выражение, которое промелькнуло на лице Эриха, – страх, удивительным образом смешанный с негодованием. Дверь открылась.
За ней стоял… металлический человек! Больше двух метров ростом, с телом, похожим на бочку, с тремя сочлененными ногами из серебристого металла, оканчивающимися широкими металлическими пластинами, существо стояло… и смотрело!
