– Благодаря сапёрам, до темноты доживут немногие… А там, идти под светом прожекторов и под дулами танков и пулемётов? Самоубийство. Успокойся, не губи людей!
– Эх! – в сердцах ударил по кирпичной стене Гаврилов, – Умом понимаю, а сердцем…
– Делай что должно – и будь что будет, – криво процитировал я Марка Аврелия.
– Хорошо сказано. Ладно, пойдём!
В казематах горжевой казармы Восточного форта, Касаткин собрал всех бойцов роты Коломийца: чуть меньше двухсот человек. Я занял место в строю рядом с лейтенантом. Гаврилов медленно обошёл нас, вглядываясь в усталые, закопченные лица красноармейцев. Наконец, он остановился.
– Товарищи! Сильный и коварный враг напал на нашу Родину! Напал вероломно, без объявления войны! Несмотря на это, мы, бойцы Красной армии, оказали достойный отпор агрессору! Здесь, в Брестской Крепости, нашли свою погибель немало фашистов! Посмотрите вокруг: подступы к Восточному форту завалены трупами немецких солдат! Целых семь дней продолжается наша героическая оборона! Хочу поблагодарить вас за стойкость и мужество! Невзирая на тяжёлое положение, вы до конца остались верны долгу и присяге! Спасибо, товарищи! К сожалению, сегодня наше сопротивление потеряло смысл… Фашисты оставили попытки взять штурмом форт и нащупали слабое место обороны… Их сапёры взрывают валы и помешать этому мы не в силах… Погибать под завалами, не нанося никакого урона врагу, – считаю недопустимым! Попытки прорыва приведут только к новым бессмысленным жертвам. Мы должны жить, чтобы и дальше бить врага! Бить до полной победы! Это решение, поверьте, далось мне нелегко. Кто желает сдаться, – осуждать не буду… Оборона закончена, я распускаю гарнизон.
– А как же Вы? – выкрикнул в наступившей тишине лейтенант Коломиец.
– Я в плен не пойду, – упрямо качнул головой майор, – Вольно – разойдись!
Строй сразу же распался. Бойцы зашумели, задвигались, обсуждая потрясшую всех новость. Гаврилов стоял, глядя на разбегающихся красноармейцев. К нему подошли Коломиец, Касаткин и Абакумова.
– Как же так, товарищ майор? – растерянно вопрошал Коломиец, – Неужели, конец?
– Я всё сказал, – грубовато ответил Гаврилов, – Дальнейшее сопротивление считаю бессмысленным.
– Я останусь с ранеными, – твёрдо сказала Абакумова.
– Приказать я Вам не могу… Спасибо за всё, – присмотрите за ними…
– Пётр Михайлович! – Касаткин был спокоен и деловит, – Что будем делать с оставшимися запасами продовольствия и боеприпасов?
– Взрывать нечем, так что оставим всё как есть. Или у Вас есть какие-то другие предложения, Константин Фёдорович?
