Посмотрев на нехитрые укрепления вблизи, мне пришла мысль, что форт действительно невозможно взять теми силами, которые сейчас есть у немцев. Полковые пушки эти валы не пробьют, а артиллерия повышенной мощности уже ушла. Ладно, это всё хорошо, конечно, – но мне-то что сейчас делать? Из домов комсостава картина виделась несколько иначе: главное, – добраться до форта, а там уж внутрь попадём! Ага, щас! С разбегу – об телегу. Проползти двести метров открытого пространства оказалось намного проще, чем попасть к обороняющимся. Как поётся в одной песне… Стоп! Поётся? А ведь это идея! Откашлявшись, я подполз к краю воронки и затянул:
«Расцветали яблони и груши
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой!»
Прислушался. Тишина. Ну что же, времени ещё полно и песен я знаю много:
«Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла!»
Усилия мои не пропали даром: после четвёртого куплета, наконец, послышался хриплый голос, который поинтересовался:
– Эй, певец! Ты кто такой и откуда здесь взялся?
Хороший вопрос, но объяснять реальное положение дел в данный момент, – излишне, поэтому ответить постарался как можно проще:
– Свой я! С Центрального острова!
В принципе, – даже душой кривить не пришлось. Как-никак, – больше двух суток просидел в Цитадели!
– С Центрального, говоришь… Один?
– Как перст!
– Ну, коли так, – то ползи сюда!
– Я бы с радостью, – да, боюсь, срежет меня ваш пулемётчик вон из того каземата, что внутренний двор простреливает.
– Гляди, – какой глазастый! Ладно, жди пока здесь, а с пулемётчиками сейчас договоримся!
Пока неизвестный ползал «договариваться», мне пришла в голову очередная умная мысль. Заключалась она в том, что мой внешний вид может быть воспринят нашими бойцами с, как бы половчее выразиться, – некоторой агрессией, что ли. Примут меня за немца, – и всё: поминай, как звали, даже мяукнуть не успею. Поэтому, нужно срочно избавляться от формы. Как я раньше об этом не подумал? Но, – лучше поздно, чем никогда.
После военно-полевого стриптиза, которого, я надеюсь, никто не видел, мой внешний вид кардинально преобразился. Чёрные трусы до колен, ремень и сапоги. На поясе, – три фляги, штык и пистолет. Майку тоже пришлось снять, потому что немецкий орёл на груди выдавал Штирлица с головой. На всякий случай, оставил зольдбух Ланге, спрятав его в сапоге. Надеюсь, по-жёсткому обыскивать меня не будут. Прикопав форму со снаряжением тут же, в воронке, я стал ждать возвращения своего недавнего собеседника. Через несколько томительных минут, хриплый голос сообщил:
