– Почему к господину не позовут лекаря?
– Нельзя, – качнул головой Хавир, отвечая так же шёпотом, – он запрещает звать лекарок и никого не пускает, когда такое с ним случается, – прислужник обернулся, будто опасался, что Мортон его услышит.
– Вот что, – подступила ближе, – давай договоримся, – я сжала запястье парня, проницательно заглядывая в глаза, – я останусь здесь и помогу господину, а ты скажешь другим, если кто из служанок захочет прийти, что господин строго-настрого приказал не беспокоить его.
Хавир тряхнул тёмными кудрями.
– Он будет сердиться, – скривился, но тут же опомнился, возвращая своему лицу обыденное выражение.
– Не будет, поверь. Я не выдам тебя, обещаю. Я помогу ему.
Хавир как-то не совсем уверовал в мои слова, нахмурился, глубоко задумываясь, на его лице отразилось сосредоточение и сомнение.
– Значит, правду говорят, что ты ведьма? – вдруг спросил, меняясь, посмотрев с ожиданием и любопытством, напомнив мне тем самым Марсу, хоть Хавир был значительно старше, и всё же мальчишка ещё.
– Ты ведь знаешь, что он не просто так зовёт меня. Но пусть это останется тайной.
Молчание затянулась, и я явственно слышала, как тяжело дышит Амгерр, вынуждая прислушиваться к нему ещё больше.
– Хорошо, – кивнул парень, наконец, решившись.
Хавир в другой раз не послушал бы меня, но бедолага, видимо, уже с ног сбился, исполняя разные поручения. И я поняла, что обычной прислугой Мортон пренебрегает и держит ее в стороне, не допуская к себе близко.
Когда Хавир вышел, затворив за собой дверь, я взяла поднос и повернулась. Твёрдым шагом направилась к лежащему на постели мужчине, вбирая в грудь больше, будто раскалённого на огне, воздуха. И задохнулась на миг, как плотно, будто клочья смога, стелилось проклятие.
Мортон лежал раскалённым могучим пластом. Я ощутила, как его пробил озноб, когда я подошла, который прошёл и через меня по телу к самым стопам и кончикам пальцев. Мокрые тёмные пряди прилипли к влажному, блестевшему проступившей испариной лбу и виску. Губы слишком бледные, как и скулы. Как же было не по себе видеть его таким, он ведь ещё днём был на ногах. Но я тут же вспомнила его неважный вид.
Осторожно поставила поднос на прикроватный столик и присела на самый краешек постели. Нависнув над Мортоном, протянула руку, но задержалась, немного выждав: Амгерр так и не пошевелился. Не открыл век, не обрушил свой ненастный вихрь холодной неприязни. Осторожно убрала с его лица волосы, открывая следы проклятия, оплетающие одну сторону лица.
