– Иди к себе, – вдруг приказал он, – поговорим завтра. Иди! – рыкнул.
Я встрепенулась и, развернувшись, как ужаленная ринулась к выходу, не желая больше задерживаться рядом с ним ни на мгновение. Не желая видеть. Это было невыносимо, невыносимо терпеть его придирчивого, тёмного, полного какого-то порока и боли взгляда. Ещё недавно ласково оглаживал меня, призывая пробудиться, страстно целовал, а сейчас гонит, как ненавистного врага. Но я не простая девушка! Он сам меня насильно притащил в свой замок!
Не успела оглянуться, как оказалась на втором ярусе жилища слуг. Сбилась на шаг, останавливаясь перед нужной дверью. В голове шумело, во рту сухо. Стараясь унять дыхание и бешено колотившееся сердце, я взялась за ручку и тихонько приоткрыла дверь – Кора и все остальные, наверное, уже спят после трудного дня, поэтому лучше не шуметь. Хотя за Тиссу я не могла знать точно.
Так и есть, внутри было темно и тихо, все спали, кроме Тиссы – её постель была не тронута. Я на цыпочках почти в полной темноте прокралась к своей, выдернула из волос гребень, положила на стол, стянула платье и повесила его на грядушку. Откинув край одеяла, нырнула под него и укрылась с головой. Да только уснуть не могла. Меня трясло всю и знобило. Вновь и вновь я прокручивала в голове всё, что случилось, и обида заново накатывала и душила.
Мортон даже не подозревает, что меня ещё никто ни разу не целовал. Да и с чего? Он сразу поставил на мне клеймо распутницы и в этом сегодня, кажется, убедился окончательно. Хуже всего, что мне понравилось, его настойчивые твёрдые губы, его густой запах и требовательные поцелуи, лишающие здравомыслия. Даже несмотря на его жуткий изъян, всё внутри сжималось и замирало, а губы пульсировали и припухли от страстного скольжения.
Стиснула кулаки, со злым беззвучным рычанием ударила по подушке.
«Так, Грез, нужно успокоиться». Это всё сказалось из-за тягостного ожидания, тяжёлый день и проклятие, которое завладело Амгерром всеобъемлюще, и оно пыталось перейти на меня. Я потратила слишком много сил. В этом вся причина, а не в том, что я себе тут надумала.
Успокоившись немного, я поняла, что вела себя скверно и даже смешно. Горько усмехнулась. Разревелась перед ним и ещё наговорила всякой нелепицы.
Теперь мне стало по-настоящему стыдно. Я заелозила в постели, укладываясь удобнее, но не могла оставаться на месте, хотелось сорваться и бежать прочь от своих чувств, от замка и его хозяина.
