Глаза Мортона яростно сузились под сведёнными на переносице разлётами бровей, горел какой-то звериный огонь, его черты стали резче, он пронизал меня потемневшим взглядом так остро и хищно, что у меня подогнулись ноги, а по спине пополз холод. Жёсткая хватка не позволила осесть на пол.
– Что ты себе позволяешь?! – глухо прошипел сквозь зубы.
– Я… я… – задохнулась, не зная, что ответить, – я ничего не делала, отпустите, мне больно, – прошипела, всё же обида кольнула иглой, и на глаза проступили слёзы. Его лицо устрашало, но почти разъярённый взгляд меня пугал куда больше – столько гнева и презрения я никогда ещё не видела.
Грудь Амгерра яростно вздымалась, по скуле прошлась мелкая судорога, вены на шее вздулись. Меня трясло от того, что он так близко от меня, настолько, что распалённое дыхание скользило по моей щеке разогретым воском.
– Пожалуйста… – прошептала всхлипывая.
Ярость в его глазах постепенно стала угасать. Он тяжело выдохнул, кажется, приходя в себя, а следом выпустил, чуть оттолкнув. Амгерр отступил, сглатывая так сухо, что его кадык резко дёрнулся по горлу. Я невольно схватилась за руку, потерла ноющее запястье.
– Я не хотела, простите, это само так вышло, клянусь перед ликом Светлой… – скулы запекло, Светлая Мать, да я вся горела! Что он теперь обо мне подумает? Хотелось плакать. – Я же вам говорила, что ничего не умею, не знаю, как и куда направить силу, и пользоваться ей не знаю как… – забормотала дрожащим голосом.
Мортон молчал, кажется, перестал замечать меня, продолжая дышать так же тяжело, и о чём-то думал. На здоровую скулу упали пряди, рассыпавшись мягким золотом. Но стоило повернуть голову, сердце неровно дрогнуло – непривычно видеть его без маски. Наверное, тяжело быть таким, нести проклятие.
– Хватит мне лгать и притворяться, – с ледяным спокойствием произнёс он, – ты всё делаешь намеренно, я не верю тебе, ни единому твоему слову, – повернулся ко мне всем корпусом. – Я дам тебе ещё одну попытку, Грез, и попробуй только выкинуть что-нибудь ещё. За тобой придут, а сейчас уходи.
Я раскрыла губы, чтобы выкрикнуть, что я не могу. Хотелось разрыдаться от безысходности и бессилия. Но я не смела.
– Уходи! – рыкнул он, и я, вздрогнув, как ужаленная ринулась к двери, не дожидаясь, когда он дважды меня погонит, обступая его как можно дальше, попятилась к выходу.
Раздувая ноздри, он проводил меня горящим взглядом до двери.
Рванула за толстую резную ручку, с усилием раскрыв тяжёлую створку, выскользнула за неё, боясь обернуться. Вылетев в пустой переход, хватаясь за холодную стену, пошла торопливо, но, споткнувшись, едва не упала, успев задержаться, и бессильно сползла по стене. Прижала ладонь к пылающей щеке, дыша часто и судорожно. Светлая, что это было? Меня обуял полнейший стыд.
