В бессильной злобе я зарычал:
– Майор, где этот чертов магазин?! – неизвестность доводила меня до бешенства.
– Он должен быть где-то…
Милиционер не договорил, а я не дослушал. Мы вместе увидели это. От руин одного из домов отделилась хрупкая изящная фигурка и двинулась нам навстречу. Ангел был одет в синюю «аляску», а в руке держал грозную армейскую СВД.
– Лиза, – облегченно выдохнул я.
– Она, – согласился Нестеров. – Идет спокойно. Значит, ничего особенного у них тут не произошло. Это мы с тобой, Григорич, того… сами себя чуть ли не до смерти настращали.
– Посмотрим, – буркнул я, остановил машину и тут же распахнул люк у себя над головой.
– Максим Григорьевич! – радостно замахала мне рукой девушка.
– Как тут у вас?
– Все нормально. Склад нашли в подвале продуктового магазина.
– А где Павел? Где все остальные?
– Пашка и еще двое наших наверху, на огневой.
Лиза ткнула пальцем в ту часть дома, которая устояла во время удара гравитационной дубины. Я проследил за ее жестом и в окне второго этажа действительно обнаружил лица трех человек. Пашкина белобрысая макушка торчала крайней справа. Заметив, что я на него смотрю, мальчуган отложил в сторону автомат и замахал мне двумя руками. Я ответил на приветствие, а затем вновь поглядел в большие карие глаза его сестры.
– Как обстановка? Ничего подозрительного не заметили?
– Все тихо. Очень тихо. Ни одного зверя за все утро. Даже странно как-то, – девушка пожала плечами.
– А где остальные? – я уже достаточно успокоился и даже прикидывал не вылезти ли из БТРа.
– Внутри. Время то обеденное, вот мы и решили немного макарон сварить. – Лиза виновато опустила глаза. – Есть то хочется. А у нас с собой только вода да сухари. – Тут разведчица спохватилась. – Максим Григорьевич, только я вас очень прошу, никому не говорите… Ну, о том, что мы макароны отсыпали. Мы то не знали что вы так быстро приедете. Думали до вечера придется куковать. А потом еще и мешки на себе тяни. Сил вообще не будет. Только наше начальство этого не понимает, особенно этот мент… гад ползучий.
Вот тут я не выдержал и зашелся диким смехом. Хохотал я до тех пор, пока рядом не открылся второй люк, из которого показалась голова того самого ползучего гада. Губы у Нестерова были сжаты, брови сурово сдвинуты, однако лицо раскраснелось, и в уголках глаз поблескивали крохотные слезинки. Я сразу усек, что бесхитростные откровения девушки повеселили не меня одного. Только в отличие от меня майору это пришлось старательно скрывать.
